Куда я в первую очередь веду гостей из-за рубежа? Конечно, в православный храм. Именно в церкви легче всего объяснить иностранцу, что такое русская душа, русская культура, русское мироощущение.
Уже несколько лет я работаю с англоязычными гостями Петербурга, которые приезжают или на больших круизных кораблях, или по пакетным турам. Обычно у таких гостей всего 3–4 дня в городе, большинство из них не настроены глубоко погружаться в историю и культуру России, и для них мы - скорее экзотика. А в свете последних событий (имею в виду Сирию, Украину и Крым) - экзотика в чем-то враждебная.
Перед экскурсоводом встает сложный выбор: вести экскурсию по классическим канонам, когда ты сообщаешь экскурсантам багаж базовых исторических знаний, знакомишь их с периодами русской истории и показываешь, как исторические процессы отражаются на архитектуре, живописи, даже на городской планировке, не касаясь проблемных вопросов; или же, нарушая правила этикета («ни слова о политике, религии и здоровье»), пытаешься сделать почти невозможное - через собственный опыт передать живое ощущение истории России, познакомить людей другой культуры с нашим взглядом на мир, приоткрыть завесу над той загадкой, которой была и остается в глазах многих наша страна. («Россия - это загадка, завернутая в тайну и помещенная внутрь головоломки», - такую фразу приписывают Черчиллю.) Второй путь немыслим без работы с эмоциями и внутренними установками самих гостей, без пробуждения в них интереса к истории - не только России, но и тех стран, откуда они приехали.
Но такими, какие мы есть, нас сделало, в том числе, православие. Без понимания нашей веры невозможно понять Россию.
Поэтому почти всегда, если группа у меня небольшая, я начинаю программу с посещения храма - притом самого обычного, куда не водят иностранцев: это может быть или , или на Васильевском острове, или . Часто гости попадают на утреннюю службу, где я оставляю их на 15–20 минут, чтобы они могли побыть наедине с собой в храме, послушать, как поет хор, посмотреть, как верующие зажигают свечи, как люди ведут себя на службе.
Начинается всё с простых вопросов: почему нет скамеек, почему так много людей на утренней службе... И в ходе беседы обнаруживается, что почти у всех православное богослужение вызывает сильные эмоции: «Как же красиво у вас в храме!» И я говорю им о том, что те же чувства в IX веке испытали посланцы князя Владимира, когда побывали на службе в Святой Софии: «Не знаем, на небе мы были или на земле!» И что для русских людей один из критериев истинности, правдивости - это красота. Красота действия, поступка. Красота, которую можно ощутить в повседневной жизни, в природе, в общении с другими людьми. И что без красоты существование человека становится невыносимым. И что сама наша вера - восточное христианство - была выбрана, конечно же, по политическим, экономическим и культурным соображениям, но летописи помнят и передают нам именно изумление послов князя Владимира перед красотой греческой службы. И то, что посланцы почувствовали в красоте возможность соприкоснуться, вполне чувственно, с иным, подлинным миром. И что отсюда всего один шаг к словам Достоевского о красоте, спасающей мир. Что в красоте проявляется Бог.
Почти всегда речь заходит об иконах. Спрашиваешь: «Что такое икона? Для чего нужен иконостас в православной церкви?» И почти всегда слышишь в ответ, что икона - это изображение сцен из Библии, что иконостас нужен для отделения прихожан от клира. Это очень западное понимание - и иконы как служащей образовательным целям (в условиях неграмотности населения в Средние века визуальный ряд был в том числе и иллюстрацией богословских построений), и того, что храм строго иерархичен. Но ведь наша икона - совсем не об этом. И иконостас - не об иерархии. Смысл иконы много глубже: в молитве икона становится проводником в иной мир, а иконостас - символом присутствия Небесной Церкви в жизни Церкви земной, не разъединяющим барьером, а зримым воплощением единства живых и мертвых в молитве.
Тогда я подвожу гостей к Ветхозаветной Троице, которая есть в каждой церкви, и вспоминаю очень русскую по духу фразу отца Павла Флоренского: «Если есть Троица Рублёва, значит, есть Бог». И что икона эта была написана в очень трудный для России период, когда наша страна вследствие раздробленности оказалась под властью монголов. И что глядя на безмолвно беседующих ангелов, видишь и понимаешь, что значит единство всего живого в мире и как пагубна для человека всякая рознь и разъединение.
Ветхозаветная Троица - это еще и изображение Бога. Но ведь Бога изобразить нельзя? Он недоступен человеческому восприятию. Но икона Рублёва - свидетельство обратного, того, что Бога можно познать и даже передать средствами живописи. Это позволяет завести беседу об иконоборческих спорах и перекинуть мостик к египетскому и античным залам Эрмитажа: к греко-римскому, доиконоборческому изобразительному канону и к египетскому канону, к которому и восходит классическая русская икона. Мысль о единстве, объединении всего живого - то, о чем нам говорит Рублёв, - прекрасная иллюстрация еще и того, что в России очень разные народы могут жить, не враждуя, в одном государстве.
Куда легче рассказывать о православии индийским группам: часто не имея никаких знаний о России («царь Александр» для большинства гостей из Индии - это Александр Македонский), они интуитивно воспринимают нашу духовную традицию. Для объяснения иконы я использую аналогию с янтрой или мандалой - геометрическим рисунком, который используется в индуизме для медитации. Они понимают смысл иконы, её необходимость при молитве.
В моей работе есть сложные моменты: я не люблю, уж простите, ни Исаакиевского собора, ни «Спаса-на-Крови», которые входят в обязательную программу посещения Петербурга. Эти храмы кажутся мне воплощением «казенного православия» XIX века, когда оно часто выступало инструментом государственной идеологии. Я всегда чувствовал, что эти храмы подавляют человека, в них нет свободы, которая есть в самой простой русской церкви. В рассказе об этих храмах я стараюсь уделить особое внимание мозаике: ведь в Петербурге так много мозаик, не только в храмах, но и, например, в метро, даже на новых станциях. А ведь искусство мозаики - чисто церковное, и было возрождено именно благодаря этим нашим двум «официозным» храмам. Мозаики «Спаса-на-Крови» были удивительным образом восприняты советским искусством: получается, что есть нить преемственности от Святой Софии до московского метро 1930–1940-х годов! Иностранцам интересно, они чуть больше узнают о России. Значит, я тружусь не напрасно.
ВЕРТОГРАД
ПРЕОБРАЗУЮЩИЙ ДАР
В конце 90-х один из православных священников в Европе попросил новообращённых ответить по Интернету, как они стали православными. Вот некоторые ответы. Этот «взгляд со стороны» не потерял актуальности и сейчас, он позволяет осознать, ЧТО мы имеем.
Анна (США):
«Я была воспитана в строгой лютеранской семье. Моя молитвенная жизнь состояла из повторения одних и тех же коротких молитв перед отходом ко сну, которые я выучила ещё дошкольницей (“И ныне, отходя ко сну...”), ничего большего. Мои пороки и грехи, которые я только-только начинала осознавать, не исправлялись, и я не знала, что с этим поделать. Я верила в реальность Христа, но эта вера не помогала справляться с моими личными проблемами...
Когда мне было двадцать, я на год поехала в Германию учиться. Посещала там обычную церковь “Собрания Бога”, пока один друг не пригласил меня на вечерню в местную православную церковь. В субботу вечером в начале поста я пошла к вечерне. Эта ночь изменила меня. Служба наполнила меня благоговейным трепетом (хотя она проходила в очень пустом, плохо обставленном здании). И я поняла, что это была Церковь, которую я искала».
Синди Коллинз:
«Я ещё не православная. В настоящее время я католичка. В православии меня привлекает то, что оно очевидно является самой чистой формой апостольской традиции и прямо восходит к древним отцам Церкви. Моя собственная религия, католицизм, хотя и имеет апостольские корни, накопила и некоторые неапостольские проблемы за время своего существования».
Герман (США):
«Я был ранее баптистом, методистом и членом “Церкви Христа”, переходил от одной общины к другой. Потом женился на православной (с русскими предками) девушке и моя тёща заявила мне, что наши дети будут непременно крещёными православными. Я решил выяснить, во что я “впутался”, так как практически ничего не знал о Церкви. Мы посещали церковь православной миссии в штате Индиана. Что привлекло меня. Впервые за всё время посещения богослужений я действительно почувствовал присутствие Божие. В протестантских церквах Бог – это идея. В Православной Церкви Бога можно услышать, увидеть, обонять, осязать и вкусить.
Вскоре после того как я перешёл в православие, мне пришлось уехать на несколько недель. В это время я посетил храм одной из христианских конфессий, так как поблизости не было православного. Служба показалась мне бесплодной и фальшивой. Я не чувствовал присутствия Божия. Возвратясь домой и побывав на литургии, я воистину почувствовал, что я опять в родном доме».
Кобус Ван дер Рит (ЮАР):
«Я принадлежал к Голландской Реформаторской Церкви. Первое, что поразило меня в православной литургии, – это сознание, если можно так выразиться, встречи лицом к лицу с Богом в молитве и поклонении, вместо того чтобы соприкасаться всё время с личностью протестантского священника (личность его может быть весьма привлекательна, но это не может быть причиной посещения храма). Тот факт, что православный священник большую часть службы обращён лицом в ту же сторону, что и его прихожане, очень помогает осознанию того, что мы устремляемся взором прочь от себя, созерцая славу Господа в лице Христа, и что мы меняемся в образ Христов, делая это. И только в этой встрече и поклонении славе Господа я могу измениться.
Я также был поражён тем, какое дерзновенное ударение делается на Троическом богословии, на бесконечном ликовании в размышлениях о Святой Троице в церковных песнопениях. В протестантских кругах очень редко можно услышать размышления о Святой Троице, хотя этот догмат, конечно, принимается. Так как православные песнопения – это богословские и доксологические поэмы, сущностное содержание веры намного лучше сохраняется – в реформаторских кругах так много оставляется на усмотрение священника (какую часть Писания читать, какие гимны петь, каким будет содержание молитв), что вы неизменно сталкиваетесь с личной верой священника, а не с верой Церкви во всей её глубине и полноте.
Я был также поражён тем, что Православная Церковь не боится быть требовательной, веря, что аскеза необходима для возрастания во Христе. Я происхожу из среды, где сидят большую часть богослужения и где пост не является частью общей картины. Я пришёл к сознанию того, что физическое усилие при стоянии на службе вовсе не тяжёлая необходимость, а единственный способ (не считая коленопреклонённых молитв) участвовать телесно в литургии. Я ценю то, что Православная Церковь не пытается угодить нашему природному инстинкту – стремлению к комфорту, покою и развлечениям, но готова идти против господствующей культуры. Мы настолько больше получаем от Господа взамен!
Акцент на телесную аскезу ведёт к следующему моменту – к акценту на освящение материального мира, в противовес протестантской тенденции уравнивать духовное с умственным. В Голландской Реформаторской Церкви существует тенденция уравнивать благодать и милосердие, так что благодать рассматривается только как милосердие Божие, но очень редко – как дающий силы, преображающий дар.
Православие – это вселенская вера. Русским досталось особое счастье получить эту веру так давно и усвоить её с такой большой любовью и преданностью».
С сайта librarium.orthodoxy.ru
С Иваном Охлобыстиным в одной из главных ролей. Но настоящей звездой этого кино можно считать актёра японского происхождения Кэри-Хироюки Тагаву. Он — настоящая голливудская звезда.
Российскому зрителю Тагава может быть знаком по таким фильмам, как «47 ронинов», «Хатико», «Мемуары гейши», «Планета обезьян», «Перл-Харбор», «Спасатели Малибу» и «Разборка в маленьком Токио». Но самая запоминающаяся роль ему досталась в фильме, снятом по мотивам знаменитой компьютерной игры Mortal Combat. Название игры и фильма переводится на русский язык, как «Смертельная битва». В нём Тагава исполняет роль одного из антигероев по имени Шан Цунг .
Сразу после съёмок в российском фильме, где главным героем является его персонаж — священник Японской православной церкви и родной брат главы одного из влиятельных кланов якудза, Тагава решил принять православную веру. 65-летний актёр был крещён в храме Иконы Божьей Матери «Всех скорбящих Радость». При крещении Тагава получил имя Пантелеимон.
Тагава решил, что ему следует принять православие, в 2013 году. Такой выбор он сделал, изучив множество духовных практик и ознакомившись с основами всех мировых религий. «В моей жизни были вещи, которые я делал и о которых я сожалею. И как говорит мой персонаж, я не боюсь умереть, я боюсь, что я не заслужу любовь Бога. Я чувствовал это и раньше. Это одна из причин, почему православие вошло в мою жизнь. Оно дало мне возможность исповедаться, исповедать свои страхи, свои грехи и очиститься. Оно принесло в мою жизнь освобождение, позволило мне избавиться от тяжелейшего груза вины», — рассказал Тагава в интервью РИА «ФАН».
Интересно, что Пантелеимон Тагава — далеко не единственная иностранная знаменитость, решившая принять православие. АиФ.ru знакомит своих читателей с другими западными звёздами, которые в определённый период своей жизни обратились к православной церкви.
Боб Марли
Жизнь культового исполнителя оборвалась внезапно на 37-м году жизни. Он умер от рака. Но за год до этого, когда стало понятно, что конец близок, 4 мая 1981 года Боб Марли принял православие в эфиопской православной церкви в городе Кингстон, выбрав себе имя Берхане Селассие (на амхарском языке — Свет Святой Троицы).
Том Хэнкс
Том Хэнкс. Фото: www.globallookpress.com
Оскароносный Том Хэнкс , все известные роли которого перечислять просто бессмысленно, также является православным верующим. Кто бы мог об этом подумать, наблюдая за его великолепной игрой в таких фильмах, как «Форрест Гамп», «Изгой» или «Терминал».
Оказалось, что Хэнкс посещает один из американских приходов Константинопольского патриархата. К православной церкви принадлежит его жена Рита Уилсон , имеющая греческие и болгарские корни. Хэнкс перешёл в православие незадолго до того, как обвенчался с ней.
«Когда вы приходите в своей жизни к решению, что нужно жениться и завести детей, важно уже на этом этапе определиться с духовным наследием своей будущей семьи. Я женился в той же самой церкви, где крестили мою жену. Мои дети крестились в той же купели, что и моя жена. Это делает нашу семью частью большой вселенской Церкви», — говорит актёр.
Наоми Кэмпбелл
Наоми Кэмпбелл. Фото: www.globallookpress.com
Православие приняла и одна из самых известных топ-моделей в мире — Наоми Кэмпбелл по прозвищу Чёрная Пантера. В своё время она совершила революцию в мире моды, став первой темнокожей девушкой, появившейся на обложках глянцевых журналов Vogue во Франции и Великобритании.
В 2008 году она заявила о своём желании принять православие. Причина на тот момент была всем ясна — российский бойфренд топ-модели, миллиардер Владислав Доронин . В 2012 году стало известно о разладе в паре, а в 2013 году бизнесмен с моделью официально заявили о разрыве.
Эмир Кустурица
Эмир Кустурица. Фото: www.globallookpress.com
Знаменитый сербский режиссёр Эмир Кустурица , настолько популярный в нашей стране и питающий к ней ответные чувства, был рождён в Югославии на территории тогда союзной Республики Боснии и Герцеговины, которая в нынешнее время существует как независимое государство. Его родителями были непрактикующие мусульмане. Соответственно, к этой же вере принадлежал и сам 61-летний режиссёр, актёр и музыкант.
Однако в 2005 году Кустурица решил принять православие. Он утверждает, что его дальние предки были православными сербами, и, таким образом, принятие им христианства стало актом возвращения к истокам. Крещён Кустурица был под именем Неманя.
Кристиан Бейл
Кристиан Бейл. Фото: www.globallookpress.com
По неофициальным данным, исповедует православие и ещё один обладатель Оскара из Соединённых Штатов Америки — актёр Кристиан Бейл . Заветную золотую статуэтку он получил за лучшую мужскую роль второго плана в фильме «Боец». Однако российскому зрителю Бейл известен в первую очередь как исполнитель роли человека-летучей мыши, Бэтмена.
Директор Первой русской школы имени Валентины Терешковой в Белграде Бошко Козарски рассуждает о пользе образования на русском языке, о возрастающем интересе к России в братской Сербии, о неподдельном православии и... о пользе парашютов.
Добрые изменения: если пять лет Первая русская школа в Белграде находилась в здании, расположенном рядом с вокзалом, на большом и шумном проспекте, то сейчас она переехала в новое здание в тихом и красивом районе сербской столицы. Помещений теперь, по мнению педагогов и учеников, хватит для новых классов, новых занятий, в том числе внеклассных. Учеников с каждым годом становится все больше. Бывает и так, что родители просят перевести своего ребенка в Русскую школу в течение учебного года: "У вас-де интересно, и дети сразу знают русский, а это знаете как важно!" Конечно, знаем, - улыбается Бошко Козарски, директор школы. - И очень рады тому, что эту важность вновь начали понимать взрослые.
Русская школа популярна не только в Белграде, но и во всей Сербии. Можно смело сказать: развитие идет успешно. Число желающих учиться здесь с каждым годом увеличивается, логичным образом появляются и новые потребности: если раньше нас устраивало небольшое помещение недалеко от вокзала, то сейчас мы рады, что смогли разместиться в новом - большом, просторном и удобном здании. И размещение гораздо лучше: тихий район, нет шума от автотранспорта, большой участок, есть место для спортивных занятий.
Как вы охарактеризуете отношение сербов к русскому языку и культуре России, к главным акцентам, на которые вы опираетесь в своей Русской школе?
Интерес большой. Скажу смелее - из "просто" интереса, вызванного традиционной близостью наших народов, он становится по-настоящему живым, даже огромным. Думаю, большое значение в росте этого здорового интереса имеет и наша школа. Другое дело, что пока мы испытываем острый дефицит в кадрах, и это печально. Да, слава богу, нам удалось открыть филиал Русской школы на севере страны, в Новом Саде, нас просят открыть отделения в других городах, это все прекрасно. Но, работая по стандартам российским, мы должны предъявлять соответствующие требования к претендентам, педагогам, которые стремятся работать у нас в других городах Сербии. И, к сожалению, не все желающие пока удовлетворяют этим требованиям. Например, в Кралеве, в самом центре страны, очень бы хотелось открыть Русскую школу, но там просто нет педагогов, могущих вести свой предмет на качественном русском языке - нужно приглашать из России, а это непросто. Если в Белграде мы можем найти прекрасно владеющих русским языком учителей, то в большинстве других городов это очень сложно, поэтому для осуществления нашего проекта нам необходима будет поддержка государства - что российского, что сербского.
- И такая поддержка есть?
На частном уровне, в беседах - да. Есть помощь от отдельных лиц, часто высокопоставленных, но говорить о целенаправленной серьезной работе на государственном уровне пока нельзя.
- Кстати, о помощи. В чем она состоит? В чем нуждается Русская школа в Сербии?
Мы работаем только пять лет, поэтому помощью будет для нас все! От учебников и методических пособий до прямого участия в финансировании работы - все важно. Потому с такой осторожностью мы и относимся к открытию отделений в других городах: наобещаешь, а потом окажется, что взвалил на себя непосильную ношу - нет, так нельзя. Поэтому лучше спокойно, взвешенно, постепенно развивать свою деятельность, я считаю.
- Зарплата учителя в Русской школе выше, чем в среднем по стране?
Да. Школа частная. Поэтому конкурс большой. Но и требования к кандидатам высокие. У нас трудятся люди, окончившие российские университеты и, разумеется, имеющие педагогическое образование. Повторюсь: здесь вы имеете дело не с какой-то билингвальной школой, а со школой, полностью соответствующей стандартам Министерства просвещения России. Сделаю ремарку: с одной стороны, мы являемся, как я уже сказал, частной школой, с другой же стороны, мы - самая доступная из таких учебных заведений в Белграде. Положение у нас, таким образом, очень выгодное, что и обеспечивает постоянно растущий интерес к нам.
Вижу, у вас две иконы: Святого Саввы Сербского и преподобного Сергия Радонежского. Одного считают покровителем образования в Сербии, второго - на Руси. По опыту, однако, знаю, что в России далеко не все благополучно обстоит с преподаванием религии, хотя и есть в учебных планах предмет "Основы религиозных культур и светской этики" с ужасной аббревиатурой ОРКСЭ, имеющий несколько модулей. Не могу сказать, что уровень знакомства учеников с религией, с православием в частности, вызывает восхищение - трудности здесь как в уровне подготовки педагогов, так и в заинтересованности родителей, прошедших школу атеизма. Что у вас? Как обстоят дела в Русской школе Белграда?
Наверное, мы - счастливое исключение. С одной стороны, у нас хорошо поставлено преподавание "Основ религиозных культур...", с другой же - мы организовали факультативные занятия по предмету "Веронаука" (можете перевести это как "Основы православия"), который входит в учебный план каждой сербской школы. Учитель, который ведет этот факультатив (на сербском, кстати, языке), прекрасный профессионал, и ему удается показать детям православие не как набор сухих и непонятных ("потому что так надо!") правил, уставов, обрядов, что, согласитесь, выхолащивает сам дух христианства, а как очень интересную, нужную, загадочную и добрую веру, благодаря которой, например, мы стали сербами и русскими, благодаря которой мы начинаем понимать, что помимо земного отечества есть Отечество подлинное - Небесное. Это очень важно дать понять человеку, нельзя превращать школу, с одной стороны, в бурсу, с другой - в рассадник дарвинизма со всеми вытекающими последствиями. Ходят на факультатив, разумеется, по желанию. И, как показывает практика, с большой радостью ученики принимают участие в праздновании памяти обоих святых - Саввы Сербского и Сергия Радонежского, - хоть и выходные дни, но на них приходится много важных мероприятий: викторин, конкурсов всяких и т.д. Проще говоря, православие для учителей и учеников - не отстраненное и чуждое нечто, а свое, родное. Которое нужно знать не поверхностно, а всерьез хотя бы ради того, чтобы по праву называться образованным человеком.
Вы упомянули о поверхностном христианстве. Не в бровь, а в глаз, если честно: сколько видел в России и Сербии до жути "православных" людей, чья верность Богу заключается лишь во внешности. Четки на руке, крест напоказ, доминирующий черный цвет в одежде, а часто и не менее черный "дружелюбный" взгляд, сопровождающий тебя в храме, митры, золото куполов... - вот это, на мой взгляд, никак не является ни сутью православия, ни его выражением. Как вы думаете?
Мы сейчас находимся на распутье, мне кажется. Скажу сначала несколько добрых слов о внешности. Во время войн - за Сербскую Краину, Республику Сербску, Косово и Метохию - сербы поняли, что мы, видите ли, не безликие "югославы", в которых нас пытался превратить коммунистический режим, а все-таки, извините, именно сербы. За что нас и убивали, кстати. И гнали и убивали те, которые вполне себе сохранили свою национальность или придумали новую, лишь бы не считаться сербами. Такое разделение потребовало нашей самоидентификации, и во внешнем виде в том числе. Сербы начали ценить свою веру, и показать принадлежность к православию стало делом чести. Да, сейчас многие носят четки, "брояницу" по-сербски, да, сейчас у многих нательный крест виден на одежде, на теле татуировка святого - это просто сигнал: "Ребята, я свой, я - серб". Допускаю, что тогда это было нужно во многом по психологическим причинам, и ничего особенно страшного я здесь не вижу.
А вот совсем другое дело, если внешностью все и ограничивается, вот тут наступает печаль, конечно. Можно с ног до головы увешаться четками и крестами, можно вызолотить все купола в Сербии и в России, понастроить церкви с монастырями на каждом углу, но если при этом я продолжаю обманывать людей, воровать, предавать и т.д. - что толку в моих четках и золоте? Без Христа в сердце - какой из меня христианин? Так, кукла. Поэтому внешний наш облик должен соответствовать внутреннему. Или наоборот: внутреннее состояние - внешней красоте. Короче, должна быть гармония.
- Бошко, мне кажется, это самое сложное.
Но и самое необходимое.
- По моим наблюдениям, наиболее почитаемый человек сейчас что в Сербии, что в России - это покойный сербский патриарх Павел. Слова, которые мы видим на его могиле, его девиз: "Будемо льуди", "Будем людьми"...
Не только девиз, но и завет нам, грешным.
- А что значит, на ваш взгляд, это простое "Будем людьми"?
Разумеется, речь идет не об элементарных правилах хорошего тона и вежливости в человеческих взаимоотношениях, хотя зачастую многим православным не мешает о них вспомнить как следует. Это не только просьба патриарха перестать быть животными, вести себя по-скотски, конечно. Мне кажется, здесь речь идет о смирении, о правильном понимании человеком своего места в нашем мире. Отказ от зависти - вот это, например, по-человечески, правда? Перестать в конце концов перемывать кости всем кому ни попадя, помня о собственном несовершенстве - это шаг к смирению. Научиться благодарить Бога за то, что у тебя есть - это, на мой взгляд, шаг к обретению подлинной человечности. Заботиться о своей семье, о родителях, детях, ближних и дальних родственниках - вот что значит "будемо льуди". Помните пример из жизни преподобного Антония Великого, когда в качестве подвижников, превзошедших его в подвигах, ему были показаны две простые женщины, которые вели тихую и смиренную жизнь, жили доброй семейной жизнью и "просто" никого не осуждали? Вот, мне кажется, то, что имеет в виду патриарх Павел. Будем людьми, да.
Будем людьми, несмотря на все падения. Кстати, о падениях. Насколько я знаю, вы - парашютист. Ничего, не страшно?
Нисколько. У меня была мечта в детстве: стать летчиком. К сожалению, не осуществилась. Но вместо этого я решил узнать небо с помощью парашюта. Ни разу не пожалел!
Но спорт вполне экстремальный, опасный. Не получается ли, что идете на неоправданный риск?
Риск есть в любом виде спорта, а парашютный учит не только преодолению страха, но и собранности, внимательности, тщательности. Речь ведь не только о том, что ты летишь себе по небу и песенки распеваешь - к прыжку надо подготовиться очень серьезно. Тут и физическая подготовка, и укладка парашюта, и контроль за другими участниками команды - много всего. Еще у нас два епископа есть, которые также прыгают с парашютом. Рады! Даже, говорят, счастливы. Владыка Иоанн Пакрачский был первым священником, который стал сотрудничать с Вооруженными силами, окормлять сербских солдат после длительного перерыва коммунистических времен. Его тогда зачислили в десантный полк, и он вместе с другими нес службу. Не оставляет он парашют и сейчас. Хорошая выходит картина: приезжает епископ, заходит в ангар, выходит в комбинезоне с парашютом, становится в строй, и единственное, что его отличает от других, - это борода. Нам нравится. И сам полет, свободное падение, раскрытие парашюта, чувство защищенности, абсолютная тишина и - небо. Это, знаете, дорогого стоит.
Бошко, возвращаясь к школьным делам: как вы оцениваете перспективы не только Русской школы в Белграде, но и вообще образования, интереса к России и ее культуре в Сербии? Есть у такого образования будущее?
Я уверен, что есть. Интерес к России подкреплен любовью, а это, во-первых, очень важно, во-вторых, очень редко, но мы, сербы, склонны к парадоксам. Наша любовь к России и русским, она не лицемерная, не из вежливости, не зависит от геополитической ситуации - она просто была и есть, вот и все. Сохранятся ли наши добрые братские чувства? Я думаю, да. Только наше дело, как бы это правильно сказать, не впасть в официоз, не сводить все к лозунгам и торжественным приемам - нужна постоянная, кропотливая работа, нужны выставки, концерты, диктанты, поездки друг к другу и многое другое. То есть необходим труд обеих сторон, который приводит к постоянному узнаванию друг друга. А такое узнавание всегда приносит радость. И я очень рад, что сейчас в сербских школах после долгого перерыва вновь возвращаются к изучению русского языка как второго иностранного. Правда, какой он иностранный... Вот я говорю по-сербски, вы по-русски - мы что, иностранцы друг для друга? То-то же. Так и с нашими народами. И дай Бог, чтобы такие чувства мы сохраняли.
Сама игра в войну меня покоробила и даже испугала. То, что русские дети в неё увлечённо играют, я видела даже из окна нашего нового дома в большом саду на окраине. Мне казалось диким, что мальчики 10-12 лет могут с таким азартом играть в убийство. Я даже поговорила об этом с классной руководительницей Ганса, но она совершенно неожиданно, внимательно меня выслушав, спросила, играете ли Ганс в компьютерные игры со стрельбой и знаю ли я, что там показывают на экране? Я смутилась и не нашлась с ответом. Дома, я имею в виду, в Германии, я была не очень довольна тем, что он много сидит за такими игрушками, но так его по крайней мере не тянуло на улицу, и я могла быть за него спокойна. Кроме того, компьютерная игра - это ведь не реальность, а тут всё происходит с живыми детьми, разве нет? Я даже хотела это сказать, но вдруг остро ощутила свою неправоту, для которой у меня тоже не нашлось слов. Классная руководительница смотрела на меня очень внимательно, но по-доброму, и потом сказал мягко и доверительно: “Послушайте, вам тут будет непривычно, поймите. Но ваш сын - не вы, он мальчик, и, если вы не станете ему мешать расти, как здешние дети, то с ним не произойдёт ничего плохого - разве что тоже только непривычное. А на самом деле плохие вещи, я думаю, одинаковы и у нас, и в Германии.” Мне показалось, что это мудрые слова, и я немного успокоилась.
Раньше сын никогда не играл в войну и даже не держал в руках игрушечного оружия. Надо сказать, он не часто просил у меня какие-то подарки, довольствуясь тем, что покупала ему я или что он сам покупал на карманные деньги. Но тут он очень настойчиво стал просить у меня игрушечный автомат, потому что ему не нравится играть чужими, хотя ему даёт оружие один мальчик, который ему очень нравится - он назвал мальчика, и я заранее этого нового друга невзлюбила. Но отказывать не хотелось, тем более, что, посидев с самого начала над расчётами, я поняла поразительную вещь: жизнь в России - дешевле, чем у нас, просто очень непривычен её внешний антураж и какая-то беспечность и непричёсанность. В майские выходные (их тут несколько) мы пошли за покупками; новый друг Ганса присоединился к нам, и я вынуждена была изменить своё мнение о нём, хотя и не сразу, потому что он явился босиком, и на улице, идя рядом с мальчиками, я была натянута, как струна - мне казалось каждую секунду, что сейчас нас просто задержат, и мне придётся объяснять, что я не мать этого мальчика. Но несмотря на его внешний вид, он оказался очень воспитанным и культурным. Кроме того, в Австралии я видела, что многие дети тоже ходят примерно в таком виде.
Покупка производилась со знанием дела, с обсуждением оружия и даже его примеркой. Я чувствовала себя главарём банды. В конце концов мы купили какой-то пистолет (мальчики его называли, но я забыла) и автомат, в точности такой, какими пользовались наши, немецкие солдаты в последнюю Мировую войну. Теперь мой сын был вооружён и мог принимать участие в боевых действиях.
Уже позже я узнала, что сами боевые действия ему доставили сперва немало огорчений. Дело в том, что у русских детей есть традиция делиться в такой игре на команды с названиями настоящих народов - как правило, тех, с которыми русские воевали. И, конечно, почётным считается быть “русским”, из-за раздела на команды даже возникают драки. После того, как Ганс принёс в игру своё новое оружие такого характерного вида - его тут же записали в “немцы”. В смысле, в гитлеровские нацисты, чего он, разумеется, не хотел.
Ему возражали, причём с точки зрения логики вполне резонно: “Почему не хочешь, ты же немец!” “Но я не такой немец!” - вопил мой несчастный сын. Он уже успел посмотреть по телевидению несколько очень неприятных фильмов и, хотя я понимаю, что показанное там - правда, и мы на самом деле виноваты, но мальчику одиннадцати лет объяснить это трудно: “таким” немцем он быть наотрез отказывался.
Выручил Ганса, да и всю игру, тот самый мальчик, новый друг моего сына. Я передаю его слова так, как мне их передал Ганс - видимо, дословно: “Тогда знаете что?! Будем все вместе воевать против американцев!”
Это совершенно безумная страна. Но мне тут нравится, и моему мальчику тоже.
Макс, 13 лет, немец. Кража со взломом из соседского погреба (не первая кража со взломом на его счету, но первая - в России)
Пришедший к нам участковый был очень вежлив. Это вообще общее место у русских - к иностранцам из Европы они относятся робко-вежливо-настороженно, очень много нужно времени, чтобы тебя признали “своим”. Но вещи, которые он говорил, нас напугали. Оказывается, Макс совершил УГОЛОВНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ - КРАЖУ СО ВЗЛОМОМ! И нам повезло, что ему ещё нет 14 лет, иначе мог бы рассматриваться вопрос о сроке реального заключения до пяти лет! То есть, от преступления по полной ответственности его отделяли те три дня, которые оставались до его дня рождения! Мы не верили своим ушам. Оказывается, в России с 14 лет можно по-настоящему сесть в тюрьму! Мы пожалели, что приехали. На наши робкие расспросы - мол, как же так, почему ребёнок должен отвечать с такого возраста - участковый удивился, мы просто не поняли друг друга. Мы привыкли, что в Германии ребёнок находится в сверхприоритетном положении, максимум, что грозило бы Максу за такое на старой родине - профилактическая беседа. Впрочем, участковый сказал, что всё-таки едва ли суд назначил бы нашему сыну даже после 14 лет настоящий тюремный срок; это очень редко делают с первого раза за преступления, не связанные с покушением на безопасность личности. Ещё нам повезло, что соседи не написали заявления (в России это играет большую роль - без заявления пострадавшей стороны не рассматривают и более серьёзные преступления), и нам не придётся даже платить штраф. Нас это тоже удивило - сочетание такого жестокого закона и такой странной позиции людей, не желающих им пользоваться. Помявшись перед самым уходом, участковый спросил, склонен ли Макс вообще к асоциальному поведению. Пришлось признать, что склонен, более того - ему не нравится в России, но связано это, конечно с периодом взросления и должно пройти с возрастом. На что участковый заметил, что мальчишку надо было выдрать после первой же его выходки, и дело с концом, а не ждать, пока он вырастет в вора. И ушёл.
Нас это пожелание из уст стража порядка тоже поразило. Мы, честно говоря, и не думали в тот момент, как близки к исполнению пожеланий офицера.
Сразу после его ухода муж поговорил с Максом и потребовал от него пойти к соседям, извиниться и предложить отработать ущерб. Начался грандиозный скандал - Макс наотрез отказывался так поступать. Дальнейшее описывать я не буду - после очередного очень грубого выпада в наш адрес сына муж сделал именно так, как советовал участковый. Сейчас я осознаю, что это выглядело и было более смешно, чем на самом деле сурово, но тогда это поразило меня и потрясло Макса. Когда муж его отпустил - сам потрясённый тем, что сделал - наш сын убежал в комнату. Видимо, это был катарсис - до него вдруг дошло, что отец намного сильнее физически, что ему некуда и некому пожаловаться на “родительское насилие”, что от него ТРЕБУЕТСЯ возместить ущерб самому, что он находился в шаге от настоящих суда и тюрьмы. В комнате он плакал, не напоказ, а по-настоящему. Мы сидели в гостиной, как две статуи, ощущая себя настоящими преступниками, более того - нарушителями табу. Мы ждали требовательного стука в дверь. В наших головах роились ужасные мысли - о том, что сын перестанет нам доверять, что он совершит самоубийство, что мы нанесли ему тяжкую психическую травму - в общем, множество тех слов и формул, которые мы заучили на психотренингах ещё до рождения Макса.
К ужину Макс не вышел и крикнул всё ещё со слезами, что будет есть в своей комнате. К моему удивлению и ужасу муж ответил, что в этом случае ужина Макс не получит, а если он не будет сидеть за столом через минуту, то не получит и завтрака.
Макс вышел через полминуты. Я таким его ещё никогда не видела. Впрочем, мужа я тоже не видела таким - он отправил Макса умываться и приказал, когда тот вернулся, попросить сперва прощенья, а потом разрешения сесть за стол. Я была поражена - Макс делал всё это, угрюмо, не поднимая на нас глаз. Перед тем, как начать есть, муж сказал: “Послушай, сынок. Русские воспитывают своих детей именно так, и я буду тебя воспитывать так. Глупости кончились. Я не хочу, чтобы ты попал за решётку, думаю - ты тоже этого не хочешь, и ты слышал, что сказал офицер. Но я не хочу ещё и того, чтобы ты вырос бесчувственным бездельником. И вот тут мне плевать на твоё мнение. Завтра ты пойдёшь к соседям с извинениями и будешь работать там и так, где и как они скажут. Пока не отработаешь сумму, которой ты их лишил. Ты понял меня?”
Макс несколько секунд молчал. Потом поднял глаза и ответил негромко, но отчётливо: “Да, пап.”…
…Вы не поверите, но у нас не просто более не было нужды в таких диких сценах, как разыгравшаяся в гостиной после ухода участкового - нашего сына словно бы подменили. Первое время я даже боялась этой перемены. Мне казалось, что Макс затаил обиду. И только через месяц с лишним я поняла, что ничего подобного нет. И ещё я поняла гораздо более важную вещь. В нашем доме и за наш счёт много лет жил маленький (и уже не очень маленький) деспот и бездельник, который вовсе нам не доверял и не смотрел на нас, как на друзей, в чём нас убеждали те, по чьим методикам мы его “воспитывали” - он нас втайне презирал и нами умело пользовался. И виноваты в этом были именно мы - виноваты в том, что вели себя с ним так, как нам внушили “авторитетные специалисты”. С другой стороны - был ли в Германии у нас выбор? Нет, не было, честно говорю я себе. Там на страже нашего страха и детского эгоизма Макса стоял нелепый закон. Здесь выбор - есть. Мы его сделали, и он оказался верным. Мы счастливы, а главное - на самом деле счастлив Макс. У него появились родители. А у меня и мужа - сын. А у нас - СЕМЬЯ.
Микко, 10 лет, финн. Настучал на одноклассников
Его вчетвером избили одноклассники. Как мы поняли - избили не очень сильно, сбили с ног и настукали рюкзаками. Причиной было то, что Микко наткнулся на двоих из них, курящих за школой в саду. Ему тоже предложили курить, он отказался и тут же сообщил об этом учительнице. Она наказала маленьких курильщиков, отобрав у них сигареты и заставив мыть полы в классе (что нас само по себе поразило в этой истории). Микко она не назвала, но догадаться о том, кто рассказал про них, было легко.
На следующий день Микко побили. Довольно сильно. Я не находила себе места. Муж тоже мучился, я это видела. Но к нашему изумлению и радости Микко, через день драки не было. Он прибежал домой очень весёлый и взахлёб рассказал, что он сделал так, как велел отец, и никто не стал смеяться, только кто-то буркнул: “Да хватит, слышали уже все…” Самое странное на мой взгляд, что с этого момента класс принял нашего сына совершенно за своего, и никто не напоминал ему о том конфликте.
Зорко, 13 лет, серб. О беспечности русских
Сама страна Зорко очень понравилась. Дело в том, что он не помнит, как бывает, когда нет войны, взрывов, террористов и прочего. Он родился как раз во время Отечественной Войны 99-го и фактически всю жизнь прожил за колючей проволокой в анклаве, а у меня над кроватью висел автомат. Два ружья с картечью лежали на шкафу у внешнего окна. Пока мы не оформили тут два ружья, Зорко был в постоянном беспокойстве. Ещё его настораживало, что окна комнаты выходят на лес. В общем, попасть в мире, где никто не стреляет иначе как в лесу на охоте, для него было настоящим откровением. Старшая наша девочка и младший брат Зорко всё приняли намного быстрей и спокойней в силу своего возраста.
Но больше всего моего сына поразило и ужаснуло то, что русские дети невероятно беспечны. Они готовы дружить с кем угодно, как говорят русские взрослые “лишь бы человек был хороший”. Зорко быстро с ними сошёлся, и то, что он перестал жить в постоянном ожидании войны - в основном их заслуга. Но нож с собой он носить так и не перестал, и ещё с его лёгкой руки почти все мальчики из его класса стали носить с собой какие-то ножи. Просто потому, что мальчишки хуже обезьян, подражание у них в крови.
Так вот о беспечности. В школе учатся несколько мусульман из разных народов. Русские дети с ними дружат. Зорко с первого же дня поставил границу между собой и “муслиманцы” - он их не замечает, если те достаточно далеко, если оказываются рядом - третирует, отталкивает, чтобы куда-то пройти, резко и ясно угрожает побоями даже в ответ на обычный взгляд, говоря, что на серба и “правосълавца” в России они не имеют права поднимать глаза. У русских детей подобное поведение вызвало изумление, у нас даже были некоторые, небольшие, правда, проблемы со школьным начальством. Сами эти мусульмане вполне мирные, я бы даже сказал - вежливые люди. Я говорил с сыном, но он ответил мне, что я хочу обмануть сам себя и что я сам ему рассказывал, что на Косове они тоже были сначала вежливые и мирные, пока их было мало. Русским мальчикам он тоже про это рассказывал много раз и всё время повторяет, что они слишком добрые и слишком беспечные. Ему тут очень нравится, он буквально оттаял, но при этом мой сын убеждён, что нас и здесь ждёт война. И, похоже, готовится воевать всерьёз.
Энн, 16 лет и Билл, 12 лет, американцы. Что такое работа?
Предложения поработать бэбиситтером вызывали у людей либо недоумение, либо смех. Энн была крайне расстроена и очень удивилась, когда я пояснил ей, заинтересовавшись проблемой, что у русских не принято нанимать людей для наблюдения за детьми старше 7-10 лет - они сами играют, сами гуляют и вообще вне школы или каких-то кружков и секций предоставлены самим себе. А за детьми младшего возраста чаще всего наблюдают бабушки, иногда - матери, и только для совсем малышей состоятельные семьи нанимают иногда нянь, но это бывают не девочки-старшеклассницы, а женщины с солидным опытом, зарабатывающие этим на жизнь.
Так моя дочь осталась без заработка. Ужасная потеря. Страшные русские обычаи.
Через короткое время удар был нанесён и Биллу. Русские очень странный народ, они не стригут свои газоны и не нанимают детей на развозку почты… Работа, которую нашёл Билл, оказалась “работой на плантации” - за пятьсот рублей он полдня вскапывал ручной лопатой здоровенный огород у какой-то милой старушки. То, во что он превратил свои руки, напоминало отбивные с кровью. Впрочем, в отличие от Энн, сынок отнёсся к этому скорей с юмором и уже вполне серьёзно заметил, что это может стать неплохим бизнесом, когда руки попривыкнут, надо только развесить объявления, желательно цветные. Энн он предложил войти в долю с прополкой - опять же ручным выдёргиваньем сорняков - и они тут же поругались.
Чарли и Чарлин, 9 лет, американцы. Особенности русского мироощущения в сельской местности.
У русских есть две неприятные особенности. Первая - что в разговоре они норовят схватить тебя за локоть или плечо. Вторая - они невероятно много пьют. Нет, я знаю, что на самом деле многие народы на Земле пьют больше русских. Но русские пьют очень открыто и даже с каким-то удовольствием.
Тем не менее, эти недостатки вроде бы искупались замечательной местностью, в которой мы поселились. Это была просто-напросто сказка. Правда, сам населённый пункт напоминал населённый пункт из фильма-катастрофы. Муж сказал, что здесь так почти везде и что на это не стоит обращать внимания - люди тут хорошие.
Я не очень поверила. А наши близнецы были, как мне казалось, немного напуганы происходящим.
Окончательно повергло меня в ужас то, что в первый же учебный день, когда я как раз собиралась подъехать за близнецами на нашей машине (до школы было около мили), их уже привёз прямо к дому какой-то не совсем трезвый мужик на жутком полуржавом джипе, похожем на старые форды. Передо мной он долго и многословно извинялся за что-то, ссылался на какие-то праздники, рассыпался в похвалах моим детям, передал от кого-то привет и уехал. Я обрушилась на моих невинных ангелочков, бурно и весело обсуждавших первый день учёбы, со строгими вопросами: разве мало я им говорила, чтобы они НИКОГДА НЕ СМЕЛИ ДАЖЕ БЛИЗКО ПОДХОДИТЬ К ЧУЖИМ ЛЮДЯМ?! Как они могли сесть в машину к этому человеку?!
В ответ я услышала, что это не чужой человек, а заведующий школьным хозяйством, у которого золотые руки и которого все очень любят, и у которого жена работает поваром в школьной столовой. Я обмерла от ужаса. Я отдала своих детей в притон!!! А так всё мило казалось с первого взгляда… У меня в голове крутились многочисленные истории из прессы о царящих в русской глубинке диких нравах…
…Не стану далее вас интриговать. Жизнь здесь оказалась на самом деле замечательной, и особенно замечательной для наших детей. Хотя боюсь, что я получила немало седых волос из-за их поведения. Мне невероятно трудно было привыкнуть к самой мысли, что девятилетние (и десяти-, и так далее позже) мои дети по здешним обычаям считаются во-первых более чем самостоятельными. Они уходят гулять со здешними ребятишками на пять, восемь, десять часов - за две, три, пять миль, в лес или на жуткий совершенно дикий пруд. Что в школу и из школы тут все ходят пешком, и они тоже вскоре начали поступать так же - я уже просто не упоминаю. А во-вторых, тут дети во многом считаются общими. Они могут, например, зайти всей компанией к кому-нибудь в гости и тут же пообедать - не выпить чего-нибудь и съесть пару печений, а именно плотно пообедать, чисто по-русски. Кроме того, фактически каждая женщина, в поле зрения которой они попадают, тут же берёт на себя ответственность за чужих детей как-то совершенно автоматически; я, например, научилась так поступать только на третий год нашего тут пребывания.
С ДЕТЬМИ ЗДЕСЬ НИКОГДА НИЧЕГО НЕ СЛУЧАЕТСЯ. Я имею в виду - им не грозит никакая опасность от людей. Ни от каких. В больших городах, насколько мне известно, ситуация больше похожа на американскую, но здесь это так и именно так. Конечно, дети сами могут нанести себе немалый вред, и я первое время пыталась это как-то контролировать, но это оказалось просто невозможно. Меня сперва поражало, насколько бездушны наши соседи, которые на вопрос о том, где их ребёнок, отвечали совершенно спокойно “бегает где-то, к обеду прискачет!” Господи, в Америке это - подсудное дело, такое отношение! Прошло немало времени, прежде чем я поняла, что эти женщины намного мудрее меня, а их дети куда приспособленней к жизни, чем мои - по крайней мере, какими они были в начале.
Мы, американцы, гордимся своими навыками, умениями и практичностью. Но, пожив здесь, я поняла с печалью, что это - сладкий самообман. Может быть - когда-то было так. Сейчас мы - и особенно наши дети - рабы комфортабельной клетки, в прутья которой пропущен ток, совершенно не допускающий нормального, свободного развития человека в нашем обществе. Если русских каким-то образом отучить пить - они легко и без единого выстрела покорят весь современный мир. Это я заявляю ответственно.
Адольф Брейвик, 35 лет, швед. Отец троих детей.
То, что русские, взрослые, могут ссориться и скандалить, что под горячую руку может вздуть жену, а жена отхлестать полотенцем ребёнка - НО ПРИ ЭТОМ ОНИ ВСЕ НА САМОМ ДЕЛЕ ЛЮБЯТ ДРУГ ДРУГА И ДРУГ БЕЗ ДРУГА ИМ ПЛОХО - в голову человека, переделанного под принятые в наших родных краях стандарты, просто не укладывается. Я не скажу, что я это одобряю, такое поведение многих русских. Я не считаю, что бить жену и физически наказывать детей - это верный путь, и сам я так никогда не делал и не стану делать. Но я просто призываю понять: семья здесь - это не просто слово. Из русских детских домов дети убегают к родителям. Из наших лукаво названных “замещающих семей” - практически никогда. Наши дети до такой степени привыкли, что у них в сущности нет родителей, что они спокойно подчиняются всему, что делает с ними любой взрослый человек. Они не способны ни на бунт, ни на побег, ни на сопротивление, даже когда дело идёт об их жизни или здоровье - они приучены к тому, что являются собственностью не семьи, а ВСЕХ СРАЗУ.
Русские дети - бегут. Бегут нередко в ужасающие бытовые условия. При этом в детских домах России вовсе не так страшно, как мы привыкли представлять. Регулярная и обильная еда, компьютеры, развлечения, уход и присмотр. Тем не менее побеги “домой” очень и очень часты и встречают полное понимание даже среди тех, кто по долгу службы возвращает детей обратно в детский дом. “А чего вы хотите? - говорят они совершено непредставимые для нашего полицейского или работника опеки слова. - Там же ДОМ.” А ведь надо учесть, что в России нет и близко того антисемейного произвола, который царит у нас. Чтобы русского ребёнка отобрали в детский дом - в его родной семье на самом деле должно быть УЖАСНО, поверьте мне.
Нам трудно понять, что, в общем-то, ребёнок, которого нередко бьёт отец, но при этом берёт его с собой на рыбалку и учит владеть инструментами и возиться с машиной или мотоциклом - может быть гораздо счастливей и на самом деле гораздо счастливей, чем ребёнок, которого отец и пальцем не тронул, но с которым он видится пятнадцать минут в день за завтраком и ужином. Это прозвучит крамольно для современного западного человека, но это правда, поверьте моему опыту жителя двух парадоксально разных стран. Мы так постарались по чьей-то недоброй указке создать “безопасный мир” для своих детей, что уничтожили в себе и в них всё человеческое. Только в России я действительно понял, с ужасом понял, что все те слова, которыми оперируют на моей старой родине, разрушая семьи - на самом деле являются смесью несусветной глупости, порождённой больным рассудком и самого отвратительного цинизма, порождённого жаждой поощрений и страхом потерять своё место в органах опеки. Говоря о “защите детей”, чиновники в Швеции - и не только в Швеции - разрушают их души. Разрушают бесстыдно и безумно. Там я не мог сказать этого открыто. Здесь - говорю: моя несчастная родина тяжко больна отвлечёнными, умозрительными “правами детей”, ради соблюдения которых убиваются счастливые семьи и калечатся живые дети.
Дом, отец, мать - для русского это вовсе не просто слова-понятия. Это слова-символы, почти сакральные заклинания.
Поразительно, что у нас такого - нет. Мы не ощущаем связи с местом, в котором живём, даже очень комфортабельным местом. Мы не ощущаем связи с нашими детьми, им не нужна связь с нами. И, по-моему, всё это было отобрано у нас специально. Вот - одна из причин, по которой я сюда приехал. В России я могу ощущать себя отцом и мужем, моя жена - матерью и женой, наши дети - любимыми детьми. Мы люди, свободные люди, а не наёмные служащие госкорпорации с ограниченной ответственностью “Семья”. И это очень приятно. Это комфортно чисто психологически. До такой степени, что искупает целую кучу недостатков и нелепостей жизни здесь.
Честное слово, я верю, что у нас в доме живёт домовой, оставшийся от прежних хозяев. Русский домовой, добрый. И наши дети верят в это.
