Старый уезд бежецкий - границы и станы. Тверской Краснохолмский Николаевский Антониев монастырь: Бежецкий Верх в XV веке А

3. Рувим, первенец мой! Ты - крепость моя и начаток силы моей, верх достоинства и верх могущества; 4. но ты бушевал, как вода, - не будешь преимуществовать, ибо ты взошел на ложе отца твоего, ты осквернил постель мою, (на которую) взошел. В ст. 3-м говорится о тех преимуществах,

Верх и низ

Верх и низ Далее я бы хотел сказать вам, целителям, нечто такое, что поможет вам в вашей работе: рассматри-вайте человека как существо, обладающее поляризацией. Когда вы возлагаете на человека руки или решае-те лечить человека бесконтактно, делайте это исходя из знания о

О сотских в Бежецком Верхе свидетельствует одна из двух древнейших грамот рассматриваемого комплекса. В 30-40-е гг. XV в. была состав­лена купчая грамота, зафиксировавшая приобретение князем Дмитрием Алексан-

654 Каштанов С.

М. Очерки русской дипломатики. № 40; АСЭИ. Т. I. № 660.

655 АСЭИ. Т. III. № 193, 208, 209, 213, 214.

656 См. выше с. 350-351.

дровичем Щепой-Ростовским у жены Евфимия Арины и ее сыновей Ивашки, Фе­дота и Гриди пустошей Старое, Ягренево, Фролской и Боркинской с половинами озера Еженого и речки Еженой657. Речь шла о землях, озере и реке, находившихся к северо-западу от г. Городецка (Бежецка), на близком расстоянии от него 658. Среди семи послухов, присутствовавших при оформлении купчей грамоты, был и «Лапша сотник», упомянутый на пятом месте. Судя по тому, что речь шла о при­городных землях, Лапша был городецким сотским.

Следующая по времени грамота, в которой упоминается сотский в Бежецком Верхе, - это составленная в 50-60-х гг. XV в. уже упоминавшаяся ранее купчая Александра Ирежского на две части Лукинской пожни. Продавцом был один из представителей известного рода бежецких вотчинников Головкиных - Иван Ани­симович Головкин. Среди четырех послухов, присутствовавших при написании купчей, был и упомянутый на последнем месте «Палка сотник городецкой». Пер­вые же три послуха были вотчинниками: Дмитрий Нефимонтов и Иван и Матвей Никифоровичи Головкины 659.

«Палка, сотник городецкой» назван и в другом документе - составленной между 1474 и 1478 гг. разводной грамоте на землю принадлежавшего Троице-Сергиеву монастырю села Люботицы (Любочичи). Он фигурирует среди других восьми лиц, присутствовавших при размежевании земли 66°.

Около 70-х гг. XV в. владевший Бежецким Верхом князь Андрей Васильевич Большой направил грамоту «с прочетом» тому же «городецкому сотнику ПалкЪ». Это единственная из всех сохранившихся княжеских указных грамот XV - начала XVI в., адресованная лично сотскому. Распоряжения грамоты достаточно кон­кретны, а потому особенно важны для характеристики деятельности сотских. Князь Андрей Угличский, опираясь на свидетельства монахов Троице-Сергиева монастыря, согласно которым сотский Павел (Палка) велел крестьянам деревень троицкого села Присецкого «на Городецк-Ь намЪсничь дворъ ставити и тянешь деи их во веЪ пошлины, а ПрисЬцькие деи деревни истарины не тягивали к Городецку ничем», приказывал своему сотскому: «И будет истарины не тягивали Городецку, и ты бы им не нарежал никоторого дЪла; а двора деи истарины намЪснича не дЪлывали; и ты бы оу них грамоты не рушил, а ходил бы еси по их грамот^»661. Княжеское послание ясно определяет статус сотского Павла, называя его не толь­ко «городецким», но и фиксируя его главное занятие на момент составления указ­ной грамоты: строительство в Городецке двора для княжеского наместника. Со-

657 Каштанов С. М. Очерки русской дипломатики. № 5. С. 347.

658 Топографическая карта «Тверская область». [М]., 1992. С. 17.

659 АСЭИ. Т. I. № 281. С. 202. О землевладении Головкиных в Бежецком Верхе см.: Ве-селовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. Т. I. М.; Л. 1947. С. 169-177.

660 АСЭИ. Т. I. № 440. С. 328. Сотский Палка присутствовал и при несколько более позднем размежевании Люботицких земель от княжеской земли князя Андрея Васильевича Большого Угличского. См.: Там же. № 443. С. 330. Разбор этой грамоты см. выше, в разделе о десятских. С. 294.

661 АСЭИ. Т. I. № 473. С. 358-359.

В. А. Кучкин

вершенно очевидно, что Павел был городским сотским. Но будучи сотским в горо­де, Павел для возведения наместничьего двора использовал рабочую силу кресть­ян, проживавших около Городецка, в селе Присецком, отстоявшем от Городецка всего на 12 км662. Очевидно, власть городского сотского распространялась и на население ближайшей к городу сельской округи. Тем не менее, по словам мона­хов Троице-Сергиева монастыря, которые принял за достоверные князь Андрей Большой, крестьяне села Присецкого никогда не несли повинности по строитель­ству наместничьего двора в Городецке. Возможно, сельская округа Городецка, на которую распространялась власть сотского, в старину была небольшой, и село Присецкое находилось уже за ее пределами, или само Присецкое, оказавшееся в XV в. в руках Троице-Сергиева монастыря, издавна имело какие-то иммунитет-ные привилегии663, но остается фактом то, что сотский привлекал подгородное сельское население к исполнению трудовых повинностей в городе, а на самого сотского возлагались обязанности по устройству быта в городе княжеского наме­стника - строительство для него двора с жилыми и хозяйственными постройка­ми, может быть, с домашней церковью, а также местом заключения для преступ­ников.

Грамота также свидетельствует, что городецкий сотский заставлял крестьян деревень Присецкого села тянуть «во всЬ пошлины». Такой оборот часто встреча­ется не в указных, а в жалованных грамотах, но в чем конкретно выражались та­кие «пошлины», жалованные грамоты не раскрывают. Нет разъяснения и в рас­сматриваемой грамоте князя Андрея Большого. Можно только догадываться, что в понятие «пошлина» входила обязанность ставить наместничий двор.

Терминологически интересно еще одно распоряжение угличского князя, от­раженное в его указной грамоте сотскому Палке. Князь требовал, чтобы сотский монастырским крестьянам «не нарежал никоторого д-Ьла». Глагол «наряжати» известен и упоминающим сотских жалованным грамотам, но употребляется в них крайне редко664. Зато он гораздо определеннее, чем прилагаемые к сотским такие выражения жалованных грамот, как «ни к сотскому не тянути ни в какие проторы, ни в розметы, ни иные никоторые пошлины»665. Говоря обобщенно, «наряжати» означает организовывать людей для исполнения физических работ, и благодаря употреблению такого глагола при описании действий сотских в некоторых жа­лованных грамотах можно было заключить, что сотские руководили какими-то трудовыми повинностями населения, хотя твердого вывода сделать было нельзя, поскольку в жалованных грамотах требование «не наряжати» распространялось

662 См. выше раздел о десятских. С. 294-295 и примеч. 208.

663 Черкасова М. С. Землевладение Троице-Сергиева монастыря в XV-XVI вв. М., 1996. С. 75. М. С. Черкасова отмечает, что грамоты XV в. на это село содержат ссылки на грамоты Дмитрия Донского. Возможно, уже в XIV в. на жителей этого принадлежавшего москов­скому великому князю села не распространялись повинности, которые должно было нести население сельской округи относившегося к Новгороду Городецка.

664 АСЭИ. Т. III. № 118. С. 155; № 180. С. 196.

665 АФЗ и X. Ч. I. № 96. С. 92.

Десятские и сотские Древней Руси

не только на сотских, но и на дворских666 или на дворских и старост667, и застав­ляло задумываться, подпадали ли под это требование сотские 668. Указная грамота 70-х гг. XV в., адресованная только сотскому, ясно свидетельствует, что сотский «нарежал» людей для «дЪла» и приводит конкретный пример такого «дЪла» жи­телей Бежецкого Верха: строительство двора для наместника.

7007 годом от «сотворения мира» датирована разъезжая грамота, зафиксиро­вавшая границу великокняжеской земли Рыбинской с землею Троице-Сергиева монастыря Горбцовым. Поскольку разъезд был произведен по приказу «великого князя Дмитрея Ивановича всея Руси», т. е. Дмитрия-внука, грамота может быть датирована сентябрем-декабрем 1498 г. Разъезд начинался «от реки от Еженые», которая упоминается в бежецкой грамоте 30-40-х гг. XV в. Речь, следовательно, идет о землях, с запада прилегавших к Городецку. На разъезде среди восьми на­блюдателей присутствовали «сотник городецкои Бык» и «Гридя Павлов, сынъ старого сотника» 669. Выясняется, что к концу 90-х гг. XV в. сотский в Бежецком Верхе сменился. Вместо действовавшего примерно в 50-70-х гг. XV в. сотского Павла сотским становится Семен Бык670. Но не остается забытым и Павел, кото­рый назван старым сотником. Только вместо него действует его сын Гридя (Гри­горий).

Несколько позднее, в 1499/1500 г., представители троице-сергиевых властей в Бежецком Верхе определили границы своих земель с землями Даниила Михайло­вича Головкина и его сыновей Василия и Кузьмы. Речь шла о Надеевском бору и Сукромском лесе, расположенных восточнее троицкого села Присек до р. Остре-чины671. На размежевании среди семи послухов были «сотник городецкои Куп-реян Кузмин сын Кулеберев да старой сотник Бык»672. Потерявший должность сотского Бык тем не менее исполнял функции, которые были присущи ему, как сотскому, раньше.

В 1503/1504 г. произошло новое размежевание земель Троице-Сергиева мо­настыря в Бежецком Верхе. На сей раз разграничивались владения за р. Остречи-ной, в районе деревни Чудинково. Присланный соправителем Ивана III его сыном Василием (будущим Василием III) А. И. Мичурин разъехал монастырские земли с землями Григория Матвеевича Головкина. На одном разъезде среди десяти на­блюдателей присутствовали «сотник городецкои Бык» и «Онтуш Воробьев в ви-рицынского место сотника»673. За другим разъездом следили девять свидетелей,

666 АСЭИ. Т. III. № 180. С. 196.

667 Маштафаров А. В. Кашинский Сретенский монастырь в документах XV - начала XVII века // РД. Вып. 3. М., 1998. С. 49. № 1; АСЭИ. Т. III. № 118. С. 155.

66« См. выше. С. 340-341, 346.

669 АСЭИ. Т. I. № 619. С. 531.

670 Имя Быка - Сенька - приведено в разъезжей грамоте от 27 июля 1497 г. См.: Там же. № 613. С. 526.

671 Там же. № 627. С. 537; Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. С. 171 (карта владений Головкиных в Бежецком Верхе).

672 АСЭИ. Т. I. № 627. С. 537.

673 Там же. № 644. С. 562.

674 там же. № 645. С. 562-563.

675 там же. № 644, 645. С. 562, 563.

676 ПСРЛ. Т. VIII. СПб., 1859. С. 217. Михаил Андреевич умер в третью неделю по пас­хе. Пасха в 1486 г. была 26 марта. Если в летописной записи имеется в виду третье воскре­сенье после пасхи, то оно приходилось на 16 апреля.

677 АСЭИ. Т. III. № 22. С. 38.

678 Там же. С. 40, статья 15.

679 там же. С. 38.

В. А. Кучкин

но и Семен Бык, и Антон (Онтуш) Воробьев среди них были 674. Последний под­менял вирицынского сотника, однако где находилось Вирицыно (поселение, мест­ность, лес или даже водный объект), неизвестно. Судя по местам размежевания - на восток от р. Остречины. Интересно отметить, что на обоих разъездах присутст­вовал и Куприян Кузьмин сын Кулеберев, но он упомянут без определения «ста­рый сотник» 675. Возвращение же на прежнюю должность сотского Быка могло быть связано как с опалой на великого князя Дмитрия-внука, что повлекло пере­смотр состава должностных лиц и отставку Куприяна Кулеберева, так и с системой выбора сотских местным населением. Однако за неимением дополнительных дан­ных настаивать на каком-нибудь одном из высказанных соображений не следует.

Белоозеро. Все грамоты, упоминающие сотских на Белоозере, относятся ко времени, когда после смерти в апреле 1486 г. верейско-белозерского князя Ми­хаила Андреевича 676 Белоозеро перешло от него в руки Ивана III.

Самой ранней грамотой, упоминающей сотских в Белоозере, является выдан­ная в марте 1488 г. Иваном III жалованная уставная грамота жителям г. Белоозера и белозерских станов и волостей. В статье 4 (деление на статьи исследовательское) грамоты указывалось, что при поездке доводчика (судебного чиновника) в станы ему «побора в стану и не брати, имати имъ свои поборъ оу соцкого в городе» 677t Очевидно, что в белозерских станах, а грамота называет три таких стана: Городец­кий, скорее всего, как будет видно из дальнейшего, связанный с Федосьиным Го­родком, Напорожский и Заозерский678, в функции сотского входил сбор платы доводчикам и выдача ее, но не на месте, а в городе.

Статья 6 грамоты свидетельствует о том, что сотские собирали не только су­дебные издержки, но и главные поборы в пользу кормленщиков: «А кормы на­местничьи, и тиуновы, и доводчиковы поборы берут в станЬх сотцкиЬ да платят наместником, и тиуном, и доводчиком в городе, о Рожестве ХристовЬ рожествен-скои кормъ платят, и наместником, и тиуномъ, и доводчиковы поборы, а о Пет­рове дни петровьскои кормъ платят в городе наместником, и тиуномъ, и довод­чиковы поборы» 679. Таким образом, именно на сотских возлагались главные обязанности по материальному обеспечению белозерских наместников, их тиунов и доводчиков. Два раза в году, 25 декабря и 29 июня, сотские должны были в г. Белоозере выплачивать кормы и поборы этим лицам. До этого сотские обязаны были собрать нужные выплаты в станах.

Третий, и последний, раз сотские упоминаются в 19 статье уставной белозер-ской грамоты: «А наместником нашим и их тиуном без сотцково и без добрых лю-

Десятские и сотские Древней Руси

деи и не судити суд» 68°. Выясняется, что без участия сотских был невозможен на­местничий или тиунский суд. По грамоте 1488 г. сотские были наделены не только определенными финансовыми прерогативами, но и судебными правами.

Между апрелем 1488 г. и 1490 г. Иван III направил две грамоты «с прочетом» на Белоозеро. Одна грамота адресовалась «на Белоозеро сотнику городскому и всем хрестианом, и на Городок на Федосьин, и на Въгнему, и на Волочек на Сло­венской, на Ирьдму, и на Углу, и в Череповесь, и в Кистьнему старостам». Бело­зерский сотский здесь прямо назван городским. Грамота была ответом на жалобу монахов Кирилло-Белозерского монастыря, которые утверждали, что все пере­численные лица переманивают у них крестьян. Решение великого князя гласило: «И который хрестианин скажется в их серебре виноват, и вы бы их серебро запла­тили манастырьское, да их хрестианина вывезите вон. А хто ся скажет манастырю серебром не виноват, и вы бы по том манастырю в их серебре давали поруку по их воли, кого они знают, а тех бы есте ставили передо мною, перед великим князем на тот же срок, которой срок у вас в моей, великого князя, грамоте в жаловалной писан, Великое заговейно мясное»681. Такой указ из Москвы не вполне отвечал интересам Кирилло-Белозерского монастыря, поскольку все-таки разрешал сот­скому и старостам перезывать крестьян из монастырских вотчин, но вносил в ме­ханику перезыва (по-видимому, на земли самого Ивана III, с 1486 г. ставшего вла­дельцем Белоозера) достаточно четкие правила. Если с монастырских земель уходили крестьяне, одолжившие серебро у монастыря, но еще не расплатившиеся с ним, то тогда сотскому и старостам предписывалось заплатить крестьянские дол­ги монастырю, а самих крестьян вывезти на княжеские земли. Если крестьяне ут­верждали, что ничем не обязаны монастырским властям, то их показания должны были подвергнуться проверке: крестьян отдавали сначала на поруки известным в монастыре людям, а затем привозили на суд великого князя в воскресный день перед масленицей (мясное заговенье). Таким образом, городской белозерский сотский выступает в этой грамоте как один из организаторов княжеского хозяйст­ва. Он призывает на княжескую землю людей, в его руках находятся определенные финансовые средства, которыми он мог распоряжаться, расплачиваясь за кресть­ян - монастырских должников, сотский должен был организовывать поруку и доставку на княжеский суд лиц, отрицавших свою финансовую зависимость от властей Кирилло-Белозерского монастыря. К сожалению, данная грамота не со­держит указаний, действовал ли так городской сотский только в городе или еще и в сельской местности.

Вторая грамота «с прочетом» Ивана III предназначалась «на Белоозеро сот­нику городскому и всЬм хрестьяном, и на Волочек на Словенской, и на Ирдму, и на Углу, и в Череповесь, и в Кистьнему старостам и всЬмъ хрестьяном» 682. Грамо­та реагировала на жалобу тех же монахов Кирилло-Белозерского монастыря, ко­торые были недовольны тем, что сотский, старосты и все крестьяне посягают на

680 там же. С. 40.

681 АСЭИ. Т. И. № 276. С. 185.

682 там же. № 277. С. 185-186.

Б. А. Кучкин

их пахотные и сенокосные земли. Решение Ивана III, отраженное в его указной грамоте, сводилось к тому, что те пашни и сенокосы, которые были в пользова­нии монастыря до смерти верейско-белозерского князя Михаила Андреевича, должны были оставаться за кирилло-белозерскими старцами, а те пашни и сено­косы, которыми пользовались до кончины того же Михаила Андреевича старос­ты и крестьяне, должны были оставаться за последними, «доколЪ... яз на гЬ зем­ли и пожни своего дозорщыка пошлю»683. Из грамоты следует, что городской белозерский сотский нарушал границы монастырских пашенных земель и угодий, перераспределяя их в пользу немонастырских крестьян. Такая деятельность бе-лозерского сотского может свидетельствовать о том, что и перезывы кирилло-белозерских крестьян, о которых говорила предшествовавшая указная грамота, также осуществлялись городским сотским, дававшим этим крестьянам землю в сельской местности.

Несколько раз фигурируют белозерские сотские в уже упоминавшейся «От­водной записной книге» 1491/1492 г. Кирилло-Белозерского монастыря. При от­воде земель этого монастыря, расположенных недалеко от него по р. Уломе и у оз. Уломского, присутствовал «Микула Постов соцкои»684. Он также был наблю­дателем при размежевании кирилло-белозерских земель в волостях Волочке Сло­венском 685 и Федосьине Городке686, а в Карголоме - вместе с другим сотским Иваном Матшиным 687. При отводе монастырских земель в волости Кивуе, распо­ложенной на северном берегу Белого озера и числившейся в Заозерском стане688, присутствовал «сотцкои заозерскои Бориско Максимов»689. Всего в размежевании земель Кирилло-Белозерского монастыря в 1491/1492 г. приняли участие трое сотских, и это число совпадает с числом белозерских станов, указанных в Устав­ной грамоте Белоозеру 1488 г. Сотский Борис Максимов был «заозерским», т. е. Заозерского стана. Следовательно, Микула Пестов (в ранних грамотах, упоми­нающих Микулу Пестова, приведено его отчество: «Семеновъ сынъ») 690 и Иван Матшин представляли Городецкий и Напорожский станы. Поскольку Микула Пес­тов присутствовал при разграничении земель в Федосьине Городке, его, по-види­мому, следует отождествлять с сотским Городецкого стана. Тогда Иван Матшин должен считаться сотским Напорожского стана. Но как бы там ни было, одно со­вершенно бесспорно: все три белозерских становых сотских принимали участие как обязательные наблюдатели при проведении больших работ по описанию и

683 там же. С. 186.

684 там же. №290. С. 221.

685 там же. С. 225.

686 Там же. С. 233, 236, 240. О принадлежности деревни Мигачево к волости Федось-ин Городок см.: Копапев А. И. История землевладения Белозерского края XV-XVI вв. С. 92.

687 АСЭИ. Т. П. № 290. С. 232. Здесь окончание последнего слова утрачено. Восстанав­ливается по № 332. С. 314.

688 там же. № 316. С. 292.

689 там же. № 290. С. 244.

690 там же. № 238, 244а. г

Десятские и сотские Древней Руси

установлению границ владений в разных волостях Белозерья одного из крупней­ших русских монастырей XV в. - Кирилло-Белозерского.

Выше, в разделе о десятских уже приводились некоторые данные, содержа­щиеся в выданной около 1490-1492 гг. правой грамоте белозерскому Ферапонто­ву монастырю на располагавшуюся рядом с г. Белоозером слободку Крохин-скую691. Власти Ферапонтова монастыря выиграли спор у жителей Белоозера, которых представляли сотский Иван Обухов, десятский Гридя и еще семь горо­жан, утверждавших, что Крохинская слобода была «приписана к городу»692. При обнародовании приговора судьями первой инстанции Тимофеем Михайловичем Юрло, Михаилом Дмитриевичем Шапкиным и Иваном Головой Семеновым «на суде были сотцкой Иван Матшин, да Микула Пестов сотцкой же, да городской человек Осюта Фомин»693. Данное свидетельство интересно вдвойне. Иван Мат-шин и Микула Пестов, как было выяснено выше, являлись становыми белозер-скими сотскими. И как таковые они участвуют в суде не только местного намест­ника или его тиунов, что прокламировала уставная белозерская грамота 1488 г., но и в суде приехавших на Белоозеро представителей великокняжеской власти. В то же время суд идет над сотским города Белоозера, и присутствие в этом суде становых белозерских сотских свидетельствует о их независимости от сотского городского.

В апреле 1502 г. властями Ферапонтова монастыря была получена правая грамота, согласно которой Крестный наволок при впадении в р. Порозобицу р. Шелекши признавался их собственностью. При вынесении приговора присутст­вовал «сотцкой Иваш Обухов»694. На сей раз городской сотский участвовал в суде, разбиравшем спор о владении в сельской местности.

Вторично Иван Обухов выступил в том же качестве в августе 1502 г., когда состоялся приговор судьи Ивана III Михаила Гневаша Микулина сына Стогинина (с доклада князю В. И. Голенину) о принадлежности леса между реками Суслой и той же Шелекшей не великокняжеским крестьянам, а Ферапонтову монасты­рю 695.

Если говорить в целом, то нужно заметить, что белозерские акты содержат уникальный материал о деятельности сотских. Особенно важны положения Ус­тавной белозерской грамоты 1488 г., в законодательном порядке регламентиро­вавшей финансовые и судебные прерогативы сотских. Ценен материал о деятель­ности городских и становых сотских, свидетельствующий об их независимости друг от друга и в то же время указывающий на причастность становых сотских к решению городских дел, а городского сотского - к разграничению земель в сель­ской местности и переселению крестьян. Материалы, относящиеся к другим цен­трам, позволят уточнить и дополнить эту картину.

691 Там же. № 332. См. выше, с. 303.

692 АСЭИ. Т. И. № 332. С. 311.

693 Там же. С. 314.

694 Там же. № 336. С. 328.

695 Там же. № 337. С. 330.

В. Л. Кучкин

Вологда. В начале 80-х гг. XV в. вологодский землевладелец Леонтий Злоба Васильев сын Львова купил у Антипы Васильева сына пустошь Минеевскую696. Пустошь находилась в вологодской Лоскомской волости697. При оформлении купчей присутствовали три послуха, последний из них - «сотцкои Семен Мыт-цов». Саму же купчую «писал Илеика Семенов сынъ Мытцова сотников»698. Очевидно, что речь идет о сотском Лоскомской волости и его сыне. Если при­сутствие сотского при оформлении сделки может быть истолковано как соблю­дение определенной нормы, то привлечение к написанию купчей грамоты двух феодалов сына сотского может расцениваться как случай неординарный, сви­детельствующий если не о высоком статусе сотского, то по крайней мере о быто­вом признании видного положения его и его семьи со стороны местных землевла­дельцев.

К Лоскомской волости имеет отношение еще ряд актов. Так, между 1495 и 1505 гг. была составлена купчая грамота на две пожни Утячьего берега р. Лосты, купленные старцем Кирилло-Белозерского монастыря у Семена Мытцова, в 80-х гг. XV в. бывшего лоскомским сотским. Купчую написал «Тимошка соцкои Яки­мов сынъ Волгина»6". В 1498/1499 г. состоялась еще одна покупка пожен на р. Лосте. При оформлении купчей присутствовало пять «мужей». Первым среди них назван «соцкои ТимофЪи Огдокимов сынъ Курдумова», который даже оста­вил свою подпись на обороте сохранившейся в подлиннике грамоты 7°°. Примерно через 4 года, в 1502/1503 г., вновь была совершена сделка по приобретению по­жен на р. Лосте. Среди присутствовавших при этом послухов на первом месте на­зван «сотцкои Иван Голова Васильев сынъ», который расписался на сей раз на лицевой стороне документа701. Поскольку, как указывалось ранее702, земли по р. Лосте входили в состав вологодской Лоскомской волости, всех перечисленных сотских следует относить к лоскомским. Двое из них были свидетелями при со­вершении сделок, а один даже писал купчую грамоту. Но все сделки не касались крестьян. Покупателями были иди чернец Кирилло-Белозерского монастыря, или мелкие вотчинники. За пожни они платили от 5 до 10 рублей.

В вологодской волости Сяма также был сотский. Об этом свидетельствует чрезвычайно редкая льготная грамота, выданная 3 апреля 1493 г. по указу Ивана III и с доклада тиуну сямского волостеля сямским сотским Сидором, «поговоря... с людми добрыми с сямляны, з болшими и с меншими», Афанасию и Ивану Фо­миным детям на пустошь Гридкину «под двор» с льготами на 12 лет703. Ранее была проанализирована данная грамота от 9 сентября 1495 г. городского вологод­ского сотского Лукьяна Антипина Федору Ивашкову на участок леса-князщи-

696 Там же. № 257. С. 169-170.

697 Там же. № 307. С. 263, 265. 69« Там же. № 257. С. 170.

699 Там же. № 294. С. 250.

700 Там же. № 297. С. 255.

701 АСЭИ. Т. III. № 277. С. 293. 7°2 См. примеч. 233.

7°3 АСЭИ. Т. И. № 293, С. 249.

Десятские и сотские Древней Руси

ны 704. Наличие таких грамот свидетельствует о том, что сотские имели право да­вать жалованные грамоты, они действовали как полномочные представители вер­ховной власти.

В 1499/1500 г. вотчиннику Ивану Сараеву была дана правая грамота на земли его села Сергеевского, бывшие в межах с «великого князя землею черною тяглою Тошенские волости Тартышовские деревни» близ р. Петобоя705. На земли села Сергеевского претендовал Ефим Никитин, то ли насельник, то ли владелец дерев­ни Тартышовской 706. Судья Ивана III Тимофей Иванов сын Микифоров устано­вил, что претензии Ефима неосновательны, и с доклада казначею Дмитрию Вла­димировичу Овце выдал правую грамоту Ивану Иванову сыну Сараеву. При этом «на обыску были у Тимофея мужи: Онисим Пеструха, да в городского в соцкого место брат его Гридя Васильев сын, да тошенский сотцкой Миша Петров, да Яков Онисимов сын»707. Сотские присутствуют при определении владельческой при­надлежности земли, причем городского вологодского сотского заменяет его брат, а волостной тошенский сотский принимает участие в обыске сам. Из грамоты де­лается очевидным, что сотского Лукьяна Антипина, действовавшего в 1495 г., к 1499/1500 г. сменяет в Вологде брат Гриди Васильева, с семьей которого настоль­ко считаются, что великокняжеский судья даже берет себе в помощники при рас­следовании местного дела брата сотского. С другой стороны, любопытно то, что при сложных делах в волости могли действовать одновременно городской и воло­стной сотские.

Гороховец. От второй половины 80-х гг. XV в. сохранилась правая грамота, данная с доклада великому князю Ивану Ивановичу Молодому судьей Клименти-ем Наумовым гороховецкому монастырю св. Василия на селища («земли») Гор-ловское, Покровское и Жуковское. У Васильевского старца Ивана Вороны право на землю Горловскую оспаривали восемь гороховецких крестьян во главе с Фрол-ком Котовским, который в правой грамоте назывался то сотником, то сотским. Крестьяне утверждали, что земля, которую монастырские власти называли Гор-ловской, на самом деле «земля Хотеновская - великого князя; а пашем ту землю не те перво; а Горловская, господине, земля не то» 708. Старец Иван Ворона и все восемь гороховецких крестьян были вызваны на суд Ивана Молодого, который присудил не только Горловскую, но и не бывшие в споре Покровскую и Жуков­скую земли Васильевскому монастырю 709.

Где именно находились в Гороховце перечисленные земли, правая грамота не раскрывает. Но сохранилась жалованная льготная грамота, данная в 1497/1498 г. гороховецким волостелем Константином Симанским Гаврилке, Кондратке и Сте-панке Сенькиным детям Кухмырева на дубраву, луг Болонью на р. Мортке и «де-

7что сотский Фролка обеих гороховец-ких грамот - одно и то же лицо, сотский Фролка Котовский. По всей видимости, это был гороховецкии волостной сотский, в функции которого входили обязан­ность следить за использованием великокняжеских земель в Гороховце, их грани­цах и участие в испомещении новых крестьян на этих землях.

Дмитров. В 30-40-х гг. XV в. некий чернец Феодосии и его сын Степан «от­вели есмя Федору Ондреевичю землю, свою отчину, на Каменке и на Волгуше по Яхрому» 713. Указание на перечисленные реки ведет к землям Дмитрова, стоявше­го на р. Яхроме, р. Волгуше, левому притоку впадавшей в Яхрому Икши, и р. Каменке, другому притоку Яхромы 7*4. Федор Андреевич - Ф. А. Старко Серки-зов, скорее всего, боярин великого князя Василия Дмитриевича 715. Ф. А. Старко Серкизов имел и другие владения в Дмитрове 716. Отводная грамота уступленной Ф. А. Старко Серкизову вотчины чернеца Феодосия и его сына Степана была со­ставлена при участии пятерых свидетелей отвода, четвертым из которых был «Ивашко сотник» 717. Был ли Ивашко сотским в г. Дмитрове или сотским в одном из дмитровских станов или волостей, неизвестно. Приходится лишь констатиро­вать факт участия сотского в установлении земельных границ владения, явивше­гося объектом сделки двух вотчинников.

Между 1486 и 1490 гг. Иван III направил «в Дмитров таможником и мытщи-ком, сотцкому Шишимору и в Вышегород волостелю Василью Обьеду» грамоту «с прочетом». Названные лица с двух речных судов, принадлежавших Троице-Серги-

710 Там же. № 489. С. 529. Об этой грамоте см. выше, в разделе о жалованных гра­мотах.

711 Там же.

712 Там же. Ср. № 483. С. 522.

713 Там же. № 94. С. 56.

714 Атлас Московской области. С. 27, 40, 41.

715 Беселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С. 398.

716 Там же. С. 406-408.

7*7 АСЭИ. Т. И. № № 94. С. 57.

Десятские и сотские Древней Руси

еву монастырю и шедших с рыбой к Троице из Белого озера и с Шексны, «пойма­ли пошлины, а в-ыных деи есте их пошлинах подавали на поруки». Иван III пред­писал, чтобы «гЬ денги поотдавали назад, а в коих будет ихъ пошлинах подавали на поруки, и вы бы их в т%х пошлинах с поруки здали. А не имали бы есте съ ихъ судов пошлин никаких, а грамот бы есте у них моих великого князя жаловалных не рушили» 718. Из грамоты делается очевидным наличие сотского в самом городе Дмитрове. Этот сотский оказывается причастным к сбору торговых пошлин, при­чем по упоминанию таможенников и мытников следует полагать, что дмитровский сотский определенным образом участвовал во взимании не только собственно торговой пошлины - тамги, но и проезжей торговой пошлины - мыта. Сотский также участвовал в организации поруки - фиксации людей, которые не могли за­платить пошлин и называли своих поручителей, отвечавших собственным имуще­ством за невыполнение финансовых обязательств должников.

К сожалению, упо­минание в указной грамоте наряду с сотским и других лиц (сборщиков податей и волостеля Вышгорода - дмитровской волости, расположенной южнее г. Дмит­рова719) осложняет вопрос о функциях дмитровского сотского, поскольку из гра­моты неясно, что именно должен был делать каждый из адресатов грамоты.

Через несколько лет, примерно в 1490-1500/1501 гг. писец Дмитровского уезда Вас. Мих. Чертенок-Заболотский выдал властям московского Симонова мо­настыря правую грамоту на деревни Кузнецове (Кузнечково) и Сорожик (Новое). Эти деревни находились в Берендеевском стане Дмитрова 72°. В спор с Симоновым монастырем за обладание этими деревнями вступили дмитровские вотчинники И. К., Т. К. и С. К. Булгаковы. В процессе расследования были заслушаны пока­зания берендеевских детей боярских «да волосных людей соцкого Коротня да Полушки Сверчкова, да Михаля Васкова», которые были охарактеризованы как «люди добрые» 721. Показания были в пользу монастыря, и симоновские старцы выиграли процесс. Свидетель Коротень был, очевидно, берендеевским сотским. Как сотский, он знал, кому принадлежат те или иные земли в Берендееве, а потому был привлечен к тяжбе между духовным и светскими землевладельцами.

Звенигород. В начале 60-х гг. XV в. угличский князь Андрей Васильевич Большой, которому по завещанию его отца великого князя Василия Темного ото­шел и Звенигород, выдал правую и бессудную грамоту игумену звенигородского Саввина Сторожевского монастыря Евфросину на рыбные ловли в оз. Полецком и в верховьях р. Нары 722. Об этих угодьях у властей Сторожевского монастыря шел спор с властями Крутицкого монастыря. В грамоте упоминаются берега Полецко-го озера «Осановскои да Парютинскои», «верыпищо оусть-Нары»72^. На совре­менной карте к юго-западу от Звенигорода в правобережье р. Москвы показано

718 АСЭИ. Т. I. № 532. С. 409.

719 Готъе Ю. В. Замосковный край в XVII веке. С. 379.

720 АСЭИ. Т. И. № 406. С. 423.

721 Там же.

722 АСЭИ. Т. III. № 55.

723 Там же. С. 84.

В. А. Кучкин

оз. Полецкое, вытекающая из него р. Нара, через несколько километров разли­вающаяся в Нарские пруды, на юго-восток от оз. Полецкого село Крутицы, а на юго-запад - село Наро-Осаново724. Очевидно, о ловле рыбы в этом районе и ве­лось препирательство между двумя монастырями. На начальном этапе судебного разбора, который вел Дмитрий Давыдович Морозов, среди трех наблюдателей присутствовал «соцкои Иван Сергеев», а на втором этапе, когда интересы Сторо-жевского монастыря представлял «тивун ихъ Сидоръ», среди четырех послухов на первом месте был назван «сотник оугожскои Обрам». Угож - московская волость, относившаяся к Звенигороду и упоминаемая уже в завещаниях Ивана Калиты 725, более старая, чем сам Саввин Сторожевский монастырь. Озеро Полецкое и окру­жавшие его земли территориально относились к Угожской волости. Очевидно, что сотский Абрам был волостным сотским. Сотский Иван Сергеев был, скорее всего, сотским того же Угожа, предшественником сотского Абрама. Оба они присутство­вали на судебных разбирательствах о владении рыбными промыслами в их волос­ти двумя подмосковными монастырями.

В копии XVII в. сохранилась довольно любопытная данная грамота 40-х гг. XV в., по которой вотчинник Федор Тимофеевич передал Саввину Сторожевскому монастырю «по душе отца моего деревню Самоиловскую на Усть-Тростенки, отца своего куплю» 726. Река Тростна течет к северо-западу от Звенигорода, вытекает из маленького озерка и впадает в Тростенское озеро 727. Устьем мог быть назван как исток этой реки, так и место ее впадения. Через несколько десятков лет после сде­ланного Федором Тимофеевичем вклада, примерно в 70-е гг. XV в., возник спор о принадлежности деревни Самойловской. Результаты судебного разбирательства этого спора были изложены не в особой правой грамоте, как было принято, а в краткой записи на обороте данной грамоты, в чем и состоит любопытная особен­ность последней. Согласно записи, Иван III оправдал сторожевского игумена Ев-севия, «а сотника сурожского Лукьяна Белого и крестьян сурожских... и во всех сурожан место [велел] обинити, а землю Самоиловскую присудить монастырю Сторожевского» 728. Сурожик - одна из древнейших волостей Московского кня­жества 729. Из записи следует, что в 70-х гг. XV в. в волости действовал сотский Лукьян Белый, стремившийся у монастырских властей отнять их землю в пользу сурожских крестьян.

Другой сурожский сотский - Митюря Вырыпаев сын - упомянут в более позднем документе. Речь идет о судном списке, данном в 1498/1499 г. с суда писца князя Василия Ивановича Голенина властям московского Чудова монастыря на землю села Лужковского. Эту землю оспаривал у монастыря Кузьма Крюковский, по-видимому, великокняжеский крестьянин. В судном списке, помимо села Луж-

724 Атлас Московской области. С. 71.

725 ДДГ. №1.С.7, 9.

726 АСЭИ. Т. III. № 54. С. 82.

727 Атлас Московской области. С. 51. 72« АСЭИ. Т. III. № 54. С. 82.

729 ДДГ. №1. С. 8, 9.

Десятские и сотские Древней Руси

ковского, упоминаются чудовское село Павловское, великокняжеское село Роже-ствено и относившаяся к нему деревня Крюковская730. Издатели документа опре­делили, что речь идет о земле близ современного села Павловского «на реке Истре недалеко от поселка Снегири» 731. Это определение правильно. Оно подтверждает­ся локализацией рядом с Павловским других географических объектов, названных в судном списке. Так, само село Лужковское легко отождествляется с современным селом Лужки, стоящим в 5 км к югу от Павловского в излучине р. Истры. Село Рожествено - находящееся в 13 км к востоку от Павловского село Рождествено. Деревня Крюковская - очевидно, село Крюково в 4 км прямо на восток от Пав­ловского732. Судья князь В. И. Голенин претензии Куземки Крюковского отверг и присудил спорный участок Чудову монастырю, выдав ему и соответствующий до­кумент. При этом на суде В. И. Голенина присутствовали три человека, среди них - «сотской сурожской Митюря Вырыпаев сын», названный на последнем месте733. Таким образом, отмеченное ранее существование в Звенигороде сотско­го 734 сопровождалось наличием сотских и в различных звенигородских волостях.

Коломна. В конце XV в. возник спор между Андреем Пелепелкиным и по-сельским расположенного в Коломенском уезде митрополичьего села Бисерово Сенькой о принадлежности селища Поповского. Андрей Пелепелкин указывал, что это селище является владением великого князя, а митрополичий посельский утверждал, что Поповское - третье поле села Бисерова. Само село и селище были переданы митрополиту их владельцем Бисером за 50 лет до возникновения спора. Посельский Сенька сослался при разборе дела на старожильцев, среди которых были сотник старый Лазарь и сотник, видимо, действовавший, Степан. Оба они дали показания в пользу посельского, в связи с чем судья, писец великого князя Константин Григорьевич Заболотский, признал иск Андрея Пелепелкина необос­нованным и выдал правую грамоту ответчику, митрополичьему посельскому Сеньке. Из грамоты и можно узнать об обстоятельствах дела735. Село Бисерово относилось к Брашевской волости Коломенского уезда736. Отсюда можно заклю­чить, что старый сотский Лазарь и сотский Степан были сотскими коломенской Брашевской волости. Оба они давали показания о владельческой принадлежности одного из селищ этой волости.

Кострома. Примерно в первой половине 60-х гг. XV в. два монаха Троице-Сергиева монастыря прикупили к владениям этого монастыря пустошь Говядов-скую и «место варничное оу Соли оу Великие и што х той земле и х тому месту

730 Антонов А. В., Баранов К. В. Неизвестные акты XIV-XVI века из архива московско­го Чудова монастыря. № 8. С. 16.

731 Там же. С. 9.

732 Атлас Московской области. С. 53.

733 Антонов А. В., Баранов К. В. Неизвестные акты XIV-XVI века из архива московско­го Чудова монастыря. № 8. С. 18.

734 См. выше с. 306.

735 АФЗ и X. Ч. I. № 114. С. 106-107. 73бТамже.№113. С. 105.

В. А. Кучкин

варничному потягло истарини» 737. Купчая грамота, оформившая сделку, сохрани­лась в отдельном списке. На обороте списка имеется запись, из которой следует, что на основании купчей «князь велики Иван Вас[и]льевичь троецьково старьца Ивана Баскакова оправил, а сотника великосолского Ортемка» и еще трех человек обвинил и Говядовскую землю с варничным местом оставил за Троице-Сергиевым монастырем738. Ясно, что суд о принадлежности Говядовской земли состоялся по­сле ее приобретения Троице-Сергиевым монастырем. Однако время этого суда и приговорной записи по нему можно определить лишь приблизительно. Поскольку судебное решение выносил Иван III, можно думать, что это случилось после заня­тия им великокняжеского стола в 1462г. В зафиксированном записью титуле Ивана III отсутствует определение «всея Руси», которое стало постоянным с 1485г.739. Следовательно, суд и приговор по нему состоялись между 1462 и 1485 гг. Тогда в костромской Великосольской волости и действовал сотский Ар­тем, который пытался оспорить право Троице-Сергиева монастыря на владение Говядовской землей и варничным местом в Соли Великой.

Ранее уже говорилось о грамоте с прочетом Ивана III, направленной между 1464 и 1473 гг. «на Кострому наместником моим, и их тиуном, и дворским, и соц-ким». Речь в ней шла о соблюдении привилегий жителей села Куликовского740. Это село было расположено в Минском стане Костромского уезда741. Сам Мин­ский стан простирался по левому берегу Волги на юго-восток от г. Костромы до устья р. Покши742, впадающей в Волгу примерно в 15 км от Костромы. В указной (с прочетом) грамоте фигурировало, следовательно, подгородное костромское се­ло. К нему имели отношение костромские наместники, их тиуны, а также дворские и сотские, но какое - грамота не раскрывает. Неясно также, было ли село Кули­ковское объектом каких-то действий со стороны сотских костромских городских или сотских становых (волостных) и сколько их было в момент выдачи грамоты. Похоже, что адресаты назывались во множественном числе в расчете на будущее, когда одного наместника или сотского-сменял другой, и главное заключалось в об­щем запрещении должностным лицам названных рангов нарушать права иммуни-ста - митрополичьего Новинского монастыря, которому принадлежало Куликов­ское. Такой характер властных распоряжений, естественно, несколько затушевывал реалии тех случаев, которые и вызывали появление указных грамот, а потому по­зволяет оценивать деятельность сотских не конкретно, а лишь в общем виде.

Между 1473 и 1489 гг. судья Ивана III Иван Сухой выдал правую грамоту митрополичьим крестьянам костромской Вяцкой волости. У них возник спор «с сотником с шаховским с Некрасом с Левоновым». Спор шел о принадлежности

737 АСЭИ. Т. I. № 287. С. 205.

738 Там же.

739 Кучкин В. А. О времени написания Буслаевской псалтири // Древнерусское искусство. Рукописная книга. М., 1972. С. 223-224.

74° АФЗ и X. Ч. I. № 255. С. 220-221.

741 О местоположении села Куликовского см.: АФЗ и X. Ч. I. № 258. С. 222.

742 Готъе Ю. В. Замосковный край в XVII веке. С. 386.

Десятские и сотские Древней Руси

селища Павлецово. Сотский Некрас утверждал, что «селищо Павлецово земля ве­ликого князя Шаховская, а тянула, господине, та земля к нашей волости к Шахо­ву» 743. Митрополичьим крестьянам, жившим в Вяцкой волости, удалось доказать, что эта земля принадлежит им. Вяцкая волость была расположена на юг от Кост­ромы, на правобережье Волги744. Очевидно, что волость Шахов, позднее исчез­нувшая 745, находилась рядом. Сотский Некрас Левонов был волостным сотским и посягал на земли соседей-крестьян из другой волости. Любопытно отметить, что на суд самого Ивана III Некрас не явился, а скошенное сено, как выяснилось, на чужой земле, свез в свою волость несмотря на судейский запрет 74б.

Ранее, в разделе, где были разобраны трудные случаи локализации упоминае­мых в рассматриваемых грамотах географических мест, было установлено, что датированная 15 мая 1485 г. данная грамота Матрены Сабуровой Троице-Серги-еву монастырю на половину варницы относится к Соли Великой (Большой). При оформлении данной присутствовали четыре послуха. На первом месте среди них назван «сотник Семен»747, очевидно, великосольский сотский. Он участвовал в принятии документа, затрагивавшего интересы исключительно землевладельцев.

Между 1485 и 1490 гг. по решению великого князя Ивана Ивановича Молодо­го великокняжеский судья Иван Котеня выдал правую грамоту властям Троице-Сергиева монастыря на пустошь Тевликовскую, бывшую в споре с крестьянами костромской волости Залешье (Залесской). Староста Залесской волости Андрейка, утверждавший, что спорная пустошь «наша тяглая черная волосная», дополни­тельно сослался на знахорей - сотского Семена и Степана Понафидина, которые подтвердили, что то «земля волосная тяглая черная Тевликовская; а мы, господи­не, помним лет за шесдесят» 748. Несмотря на то, что у монастырской стороны зна­хорей не оказалось, пустошь присудили ей. Сотский Семен, скорее всего, являлся сотским той же Залесской волости. Любопытно, что он действует вместе со старос­той. Это может свидетельствовать о том, что или сотский со временем уступал свои функции старосте, или в волости одновременно действовали и сотский, и ста­роста, представлявшие разные группы волостного населения.

Вероятно, после 7 марта 1490 гг. судья Микула Коробьин рассматривал жало­бу властей Троице-Сергиева монастыря на трех крестьян Ивана III, которые по­ставили три однодверных деревни на земле троицкого села Поемечье 749. Село это

743 АФЗ и X. Ч. I. № 261. С. 234.

744 Готъе Ю. В. Замосковный край в XVII веке. С. 385.

745 В перечне костромских волостей и станов Ю. В. Готье ее не называет. См.: Го­тъе Ю. В. Замосковный край в XVII веке. С. 385-386.

746 АФЗ и X. Ч. I. № 261. С. 234.

747 АСЭИ. Т. I. № 515. С. 390. 74« Там же. № 525. С. 403-404.

749 Там же. № 540. С. 418. В данном издании грамота датирована 1488-1490 гг., оче­видно, по аналогии с тремя другими грамотами, зафиксировавшими судебные разбиратель­ства, касавшиеся владений в Нерехте Троице-Сергиева монастыря, Микулы Коробьина (Там же. № 537, 538, 539). В перечисленных грамотах судьей высшей инстанции выступал великий князь Иван Иванович Молодой, скончавшийся 7 марта 1490 г. Поэтому датировка

В. А. Кучкин

находилось в костромской Нерехотской волости750. Крестьяне указывали, что спорную землю им дал слободчик Аверкий Клоков. Речь, очевидно, шла о заведе­нии в Нерехте новой великокняжеской слободы. Аверкий Клоков подтвердил сло­ва обвиненных крестьян, что землю давал им он. При этом слободчик сообщил, что точных сведений о принадлежности участков не имел, а исходил из слов прежнего насельника Якуша Карача, который «нынечя... изшол», но перед уходом сообщил, что «то земля великого князя» 751. В итоге монастырь дело выиграл. При первом судебном разбирательстве, когда давали показания истец и ответчики, а также их свидетели, «на суде были мужи: сотский нерехотской Федко Торопыня» и еще четыре «мужа» и трое «селских хрестиян» 752. Федор Торопыня был волост­ным сотским, но не он защищал интересы великокняжеских крестьян. Это делал слободчик, поскольку эти крестьяне имели особый статус в Нерехотской волости. Сотский только присутствовал в суде низшей инстанции. На окончательный раз­бор дела, который вел Дмитрий Владимирович Овца, Федор Торопыня приглашен не был.

Еще одно упоминание нерехотского сотского относится уже к началу XVI в. Сохранился судный список костромского писца Григория Романовича Застолб-ского, данный около 1501/1502 г. властям Троице-Сергиева монастыря на место для варничных дров в Нерехте 753. До этого троицкий старец Гавриил пожаловал­ся на некоего Клима Безгачего, который «отсвоил сее зимы» монастырское кла-дище «и дрова на нем свои учял класти». Ответчик Клим заявил, что «кладище изстарины земля великого князя черная тяглая; а мне, господине, дал то кладище старой сотской Панфил класти дрова, за пусто»754. Однако названные Климом четыре свидетеля показали, что старый сотский Анфим, а не Панфил, указал Климу класть дрова совсем в другом месте. В результате Клим Безгачий был об-

этих трех грамот временем между 1488 и* 1490 гг. возражений не вызывает, тем более что во всех них косвенно упоминается троицкий игумен Афанасий, настоятельствовавший в монастыре в 1488-1490 гг. (Там же. С. 414 и примечания, 416, 418). Но в грамоте № 540 судьей высшей инстанции выступает Дмитрий Владимирович Овца и не упоминается игу­мен Афанасий. В грамотах 1488-1490 гг. в суде Микулы Коробьина участвуют «становщик нерехотской Панфил да Полута Соколников, да Душа, да Логова» (№ 537. С. 414), «ста­новщик нерехотской Панфил да Душа соловар, да Щетина, да Логин соловар» (№ 538. С. 416), «становщик нерехотцкой Панфил да Логова, да Полута Соколников» (№539. С. 418). Грамота № 540 называет иной состав суда Микулы Коробьина: «сотский нерехот­ской Федко Торопыня да Павел Душа Терентиев сын, да Олеша Полутин, да Михаль Доро­нин, да Олфер Парфенов» (С. 419-420). Вместо становщика в этой грамоте назван сотский, остается тот же Душа, но вместо Полуты Сокольникова назван его сын Алеша Полутин. Очевидно, что грамота № 540 должна датироваться более поздним временем, чем грамоты № 537-539.

750 там же. № 369. С. 269.

751 Там же. № 540. С. 418, 419.

752 там же. С. 420.

753 там же. № 640. С. 553-554.

754 там же. С. 553.

Десятские и сотские Древней Руси

винен, и дело выиграл троицкий старец Гавриил 755. Таким образом, выясняется, что нерехотский сотский все-таки распоряжался черной тяглой землей, но в дан­ном случае не пахотной, а землей для складирования дров. Иными словами, сот­ский мог участвовать и в организации промыслов, в частности, такого, как солева­рение.

Обращает на себя внимание имя старого сотского, названное Климом Безга-чим, - Панфил. Человек с таким именем в Нерехте был известен. Это действо­вавший в 1488-1490 гг. становщик Панфил756. Его функции были такими же, как и у действовавшего позднее нерехотского сотского Федора Торопыни. А люди, присутствовавшие вместе с Панфилом на суде Микулы Коробьина по земельным тяжбам, давали показания как старожильцы, знавшие о принадлежности спорного варничного кладища, и на суде 1501/1502 г. Г. Р. Застолбского. Это Павел Душа и Щетина Онисимов7^7. Приведенные данные дают определенные основания счи­тать Панфила сотского и Панфила становщика одним и тем же лицом. Возможно, что Панфил был сначала становщиком, а потом стал сотским. Но возможно, что сотский и становщик - два взаимозаменяемых термина, обозначавших один и тот же статус человека. Если так, то интересно свидетельство нерехотского старо-жильца Ивана Федотова, утверждавшего на суде Микулы Коробьина, что «ста­новщик, господине, Панфил те земли все помнит, да не говорит; а становое дер­жит лет з дватцать» 758. Если становщик - это сотский, то данное свидетельство является весьма редким прямым указанием на продолжительность деятельности сотского.

Малоярославец. От времени правления великого князя Василия Васильевича сохранилась одна любопытная докладная разъездная грамота. Великокняжеский разъездчик Василий Андреевич должен был размежевать землю «княгинину Оф-росиньину Илеменьскую с великого князя з землями зъ Боболью, съ Турьими го­рами, съ Ловышиною» 759. Село и волость Илемна входили в число верейских по­селений и волостей. В свое время Илемна принадлежала дмитровскому князю Петру Дмитриевичу, родному дяде Василия II, а после смерти Петра в 1426 г. - его вдове княгине Евфросинии 76°. Именно эта княгиня и имелась в виду в доклад­ной разъездной грамоте Василия Андреевича. Боболь, Турьи горы, Ловышина - названия располагавшихся в бассейне р. Лужи, левого притока Протвы, т. н. лу-жевских волостей, принадлежавших в конце XIV - начале XV в. серпуховскому князю Владимиру Андреевичу761. Позднее эти волости стали определяться не по р. Луже, а по основанному на этой реке городу Ярославцу, названному так в честь третьего сына Владимира Андреевича Серпуховского князя Ярослава-Афанасия и

755 Там же. С. 554.

756 См. выше, примеч. 338. 7*7 АСЭИ. Т. I. № 640. С. 554. 7^8 Там же. № 539. С. 418. 7*9 Там же. № 257. С. 185.

760 Там же. № 342. С. 250; № 345. С. 252; № 534. С. 410.

761 ДДГ. № 17. С. 47.

В. А. Кучкин

впоследствии переименованному в Малоярославец. При размежевании земель княгини Евфросинии и великого князя Василия Васильевича не обошлось без по­земельных споров. Они начались в Ловышине. Интересы дмитровской княгини представлял Микула Парфеньев, интересы великого князя - «сотник ловышин-скои Оульян съ сваею братьею», в число которых включили и «Павлика Юдина сына сотникова». Споры были вынесены на суд великого князя, который прису­дил спорящим сторонам «поле», т. е. решение разногласий с помощью оружия. Тогда княгиня Евфросиния отказалась от «поля» и от спорных земель, оставив все на «душахъ на rbx coTHmjkx...Ha боболском сотницЬ...да на туреиском сотницЪ на ЯкуцгЬ...да на ловышинском сотник^ на УльянЪ»762. Таким образом, выясняется, что все три великокняжеские волости, с которыми граничила волость Илемна, имели сотских, в обязанность которых входило знание границ их волостей. Ло-вышинский сотский Ульян и его знахори показали, что спорною землею они владели уже 40 лет763. Это дает основания полагать, что Ловышина и две другие лужевские волости, ранее принадлежавшие Владимиру Серпуховскому и заве­щавшиеся им своей жене, по меньшей мере к 1422 г. оказались в руках московских великих князей, поскольку великий князь Василий Васильевич скончался в 1462 г. Были ли сотские в Ловышине, Буболе (Боболе) и Турьих горах при Владимире Серпуховском, или они появились там после перехода волостей в руки москов­ских великих князей, сказать трудно. Однако у ловышенского сотского Ульяна, судя по упоминанию Павлика Юдина сына сотникова, явно были предшест­венники.

Около 1484-1485 гг. князь Михаил Андреевич Верейский и Белозерский дал межевую грамоту игумену Троице-Сергиева монастыря Макарию, которая зафик­сировала границы между монастырским селом Передолом и принадлежавшими князю Михаилу Репенской и Угодской землями. При разграничении владений упоминаются селище Репенское, р. Дирична и р. Протва, в которую впадала Ди-рична. Эти ориентиры указывают на район левобережья р. Протвы на восток от Малоярославца, где известны левый приток Протвы р. Дирична (Дырышна) и протекавшие поблизости от нее р. Репинка и р. Уготка764. На произведенном дья­ком князя Михаила Белозерского Иваном Циплей разъезде присутствовало пять человек. Последними названы «сотник угоцкой Игнат Леванидов, сотник репен-ской Олешка Васюков» 765. Те же люди были на расспросе у князя Михаила Анд­реевича, который после беседы с ними утвердил разъездную грамоту. Как и в пре­дыдущем случае, сотские участвовали в определении границ тех волостей, которые они представляли, а кроме того, свидетельствовали о правильности размежевания перед своим князем.

Примерно через десять лет после проведенного размежевания на передоль­ских лугах Троице-Сергиева монастыря, расположенных по р. Протве, стали пасти

762 АСЭИ. Т. I. № 257. С. 186.

763 Там же.

764 Смолицкая Г. П. Гидронимия бассейна Оки (список рек и озер). М., 1976. С. 93.

765 АСЭИ. Т. I. № 504. С. 384.

Десятские и сотские Древней Руси

свои коровьи и конские стада князья Михаил и Федор Ивановичи Лыкова и их родственники князья Иван и Александр Васильевичи Кашины766. Из Троицы ве­ликому князю Ивану III посыпались жалобы на потравы. Однажды монастырским властям даже удалось захватить на своих лугах 42 лошади князей Лыковых и Ка-шиных. В сопровождении понятых людей лошади были отведены на монастыр­ский двор в Передоле767. Среди восьми понятых был и «Карп, сотник передол-ской»768. В сентябре 1496 г. приехавший в Передол судья Ивана III Владимир Гаврилович Зверев допросил понятых, в первую очередь Карпа сотского, которые подтвердили историю с арестом княжеских лошадей. При этом на суде В. Г. Зве­рева был «сотник репенской Олеша Васильев сын Пяткин» и еще два «мужа» 769. Очевидно, что репенский сотский Олеша Васильев сын Пяткин - одно лицо с ре-пенским сотским Олешкой Васюковым грамоты 1484-1485 гг. Олеша исполнял должность сотского более десяти лет. Он присутствовал не только при раз­межевании земель, но и при суде по уголовному делу, проводимому приезжим московским великокняжеским судьей. Само дело закончилось приговором князя И. Ю. Патрикеева, обвинившего князей Лыковых и Кашиных в потраве и предпи­савшего взять с них штраф в пользу монастыря и в пользу судьи770.

Вероятно, в том же 1496 г. В. Г. Зверев разбирал еще одну жалобу властей Троице-Сергиева монастыря. На сей раз монастырь жаловался на князя Ивана Глупого Константиновича Оболенского, который пахал селище Зеленево. Троиц­кий старец Исайя утверждал, что это селище являлось частью земли их села Поча-па. Село Почап было расположено близко от упоминавшегося выше села Передо­ла. По данным начала XVI в., оба они входили в состав волости Заячков771. Местоположение же волости Заячков определяется по относившемуся к этой во­лости селу Тарутинскому (Тарутину)772, ставшему широко известным в войну 1812 г. Князь Иван Оболенский доказывал принадлежность ему селища Зеленева свидетельствами своих старожильцев. Троицкий старец Исайя ссылался на доку­менты и также на свидетельства старожильцев. Среди последних был «Карпъ сот­ник передолскои»773. Он известен по предшествующему документу, согласно ко­торому был понятым при аресте конского стада князей Лыковых и Кашиных и свидетельствовал о потраве передольских лугов. На сей раз вместе с «человеком добрым» Никоником сотский Карп показал следующее: «мы^при^жжали есмя, господине, ис Передоля с поселским с троецким съ Есипом с Мошниным на Почяп в мужЪх многожды; и то, господине, селищо Зеленево косили и орали на мана-стырь почяпские хрестьяне; а лЪс, господине, сЬкли и береста драли на деготь,

7бб Там же. № 604. С. 500-501. 7^7 Там же. С. 501.

768 Там же. С. 502.

769 Там же. 77отамже. С. 502-503.

771 Акты Русского государства 1505-1526 гг. М., 1975. № 135. С. 132.

772ДДГ.№80. С. 315.

773 АСЭИ. Т. I. № 607. С. 506.

В. А. Кучкин

докладывая поселского манастырьского; а тому, господине, боле дватцати лЬт» 774. Из этих показаний выясняется, что передольский сотский не принимал участия в сугубо монастырских делах; в частности, заготовки дров и бересты"для производ­ства дегтя производились с разрешения не его, а передольского монастырского посельского. Но при решении разного рода конфликтов или при проведении об­щезначимых мероприятий сотский вместе с посельским приезжал в Почап «в муж-Ьх» многократно. Сотский Карп хорошо знал местную обстановку, знал, кто косил и пахал спорную землю селища Зеленева, как осваивался близлежащий от Почапа лес. Он это наблюдал в течение более 20 лет. Вполне вероятно, что все эти годы он и пребывал в должности сотского. При судебном разбирательстве, кото­рое вел Владимир Зверев, присутствовали четыре «мужа». Первым среди них на­зван «Алексеи, сотник уготцкои» 775. Это новый сотский по сравнению с уготским сотским Игнатом Леванидовым проанализированной ранее межевой грамоты 1484-1485 гг. Однако и новый уготский сотский Алексей действует примерно так же, как старый: он присутствует при размежевании границ владений, правда, не собственной Уготской волости, а соседней Передольской.

В октябре 1505 г. разъездчиком Ивана III Борисом Федоровичем Челище-вым была выдана разъезжая грамота властям Троице-Сергиева монастыря на межи села Ражкова, принадлежавшего князю Ивану Васильевичу Шемячичу, и монастырского села Почап. При разъезде присутствовали представители князя Ивана Шемячича, в частности его боярин Григорий Федорович Износков, дети боярские и крестьяне великого князя, а также представители «хрестиян Сер-гиева монастыря»776. Последним среди них назван «сотник Гридя Ортемов сын» 777. Сотским какой административной единицы был Гридя (Григорий) Ар­темов, установить не удается. Если он был человеком Троице-Сергиева мона­стыря, то он мог быть передольским или даже почапским сотским. Однако его упоминание в самом конце списка присутствовавших при разъезде лиц наталки­вает на мысль, что Гридя Артемов.не принадлежал к числу крестьян Троице-Сергиева монастыря (в противном случае его имя в помещенном в грамоте пе­речне должно было стоять выше, он не мог быть последним лицом среди мона­стырских «хрестиян»), а если так, то он мог быть сотским и какой-то соседней с Почапом волости.

Можайск. От времени XV - начала XVI в. сохранился единственный доку­мент, в котором сотский одной из можайских волостей назван по имени. Речь идет о подписном судном списке, выданном в июле 1504 г. с доклада Якову Захарьевичу Кошкину судьей Иваном Оксентьевым властям московского Симонова монастыря. Судное дело возникло из-за споров о принадлежности луга и леса Усошской во­лости, прилегавших к землям села Ватолинского, которым владел Симонов мона­стырь, и к землям деревни Филипковской, считавшейся деревней великого кня-

774 Там же.

77* Там же. С. 509.

776 Там же. № 659. С. 584-585.

777 Там же. С. 585.

Десятские и сотские Древней Руси

зя 778. Земли села Ватолинского позднее входили в состав волости Усохи и стана Берестова Можайского уезда779. Они располагались по дороге из Можайска в Ру­зу780 и на р. Исконе781, левом притоке Москвы, примерно в 8-10 км к северо-востоку от Можайска782. Судное дело 1504г. выиграл Симонов монастырь. На суде у Ивана Оксентьева присутствовали шесть человек. Первым из них назван «Усошские волости сотник Федос» 783. Участие сотских в подобных делах фикси­ровалось различными грамотами, относившимися и к другим административным центрам. Но в данном случае интересно то, что истцы - крестьяне Усошской во­лости - называли спорную землю землей великого князя, но не называли ее чер­ной. Возможно, именно поэтому сотский Федос не оспаривал эту землю у властей Симонова монастыря, а только присутствовал при разборе дела судьей низшей инстанции.

Через Бежецкий Верх с древних времен проходил один из самых важных торговых путей через Новгород в центр Русской земли. Бежецкая возвышенность служит водоразделом рек Северной Двины и Волги, на ней берут начало река Молога со своими притоками, а также притоки рек Волги и Медведицы. Уже с XII века через эти места наши предки проложили водные торговые магистрали: Мстинско-Тверской путь по рекам Мсте, Мологе и Медведице — к Поволжью; по Мологе — на северо-запад Руси.

Легендарные сведения об этом месте ведут ко времени Гостомысла (начало IX века), когда распри в Великом Новгороде заставили часть его жителей бежать из города и поселиться на берегу реки Мологи. (Самые ранние поселения на этой земле были населены финно-угорскими племенами — чудью и вепсами. Позднее к ним присоединились поселения новгордских славян.) В новгородской летописи записано так — «распри велицы и побегоша мнози отъ гибели и нестроения крыющеся в отдаленных и пустых местах Новгородского владения». Поселившиеся здесь люди стали именоваться бежичами, а их поселение стали называть Бежичи (сегодня на этом месте — село Бежецы). Позднее, в летописях XII века это место стало называться Бежецкой пятиной, поскольку расположено оно на возвышенности и относилась к владениям Новгорода. Новгородская земля включала пять частей — «пятин»: Вотская, Шелонская, Обонежская, Деревская и Бежецкая земли.

Но, несмотря на то, что по летописям Бежецк в качестве города известен с XII века, по преданиям, новгородцы его построили уже в Х столетии на месте старинного новгородского городка с названием Городецко. Первое упоминание о укрепленном граде Городецко у слияния рек Мологи и Остречины относится к 1137 году и раньше. Городецко входил в состав новгородских земель и, имея лишь земляные укрепления, страдало от набегов сначала от литовцев, а потом тверичей и московитов.

В 1245 году в Бежецкой земле свирепствовали литовцы: «Воевавша Литва около Торжку и Бежици… » Но подоспевшая из Новгорода подмога разгромила их и отняла всех взятых в плен жителей Бежецкого Верха. После 1273 года, когда старое поселение уничтожил тверской князь Святослав Ярославич, новгородцы, как считают историки, перенесли его на 15 километров вверх по реке, в крепость Городецко. И стала крепость называться Городецко в Бежецком Верхе. После очередного польского нашествия, город был разрушен, после чего началось строительство более мощной деревянной крепости с тринадцатью башнями. Подвергалась эта земля и набегам татар, которые оставляли здесь своих баскаков.

Позднее, в ХII-ХIV столетиях, эта местность, Бежецкий Верх, упоминается в летописях, как предмет споров между Новгородом, тверскими и московскими князьями. Великий князь московский Василий Дмитриевич в 1396 году отнял Бежецк у Новгорода. А спустя сорок лет город дважды был ограблен тверским князем при его походе на Торжок. И все же в том же ХV веке Бежецк остается в составе Московского княжества. В духовном завещании Василий Темный передает его в наследство своему сыну Иоанну III, и с этого времени Бежецкий Верх окончательно входит во владения Москвы. В XV — XVI веках весь Бежецкий Верх (с центром в Городецко) был присоединен к Московскому княжеству. И тем не менее упрямые новгородцы продолжали считать его своим. Влияние Новгорода сохранялось в Бежецке до XIX века, выражаясь в новгородских говорах (в так называемом «цоканье»), в новгородских традициях и даже в одежде.

B ХV-XVI веках Бежецкий край заметно обезлюдел: голод, нищета, запустение деревень — жители стали подаваться на юг в поисках лучшей жизни. На этом беды не кончаются. В следующем, ХVII веке сюда явились польско-литовские отряды из Тушинского лагеря под Москвой, напали на Городецко и разрушили его.

Петр I дал Городецку-Бежецку городское устройство, и вместо воевод там появились коменданты и канцелярии. В 1766 году Городецко был окончательно переименован в Бежецк и вскоре при Екатерине II стал уездным центром Тверской губернии, получив в 1780 году герб. В верхней части щита расположен герб Тверской губернии, в нижней — куст малины с плодами на серебряном поле.

Далее на протяжении ХVIII столетия Бежецкий Верх много раз менял свое административное подчинение — то он принадлежал Ингерманландской губернии, то был отнесен к Петербургской, то входил в Московскую губернии.

В городе шло интенсивное строительство церквей, из которых до наших дней дошли церкви Воздвиженская, Спасо-Преображенская, Казанская, Рождества Христова. Деревянные церкви горели. В 1610 году московский зодчий соорудил в Городецко деревянный кремль, но в конце ХVIII века он был разобран, так как обветшал и стал не нужен.

Первым каменным зданием Бежецка стала шатровая колокольня Введенской церкви одноименного монастыря выстроенная в 1680-1682 ярославскими мастерами по заказу думного дьяка С.И.Заборовского, родственника царя Алексея Михайловича. Образа для иконостаса Введенской церкви писал знаменитый московский иконописец Симон Ушаков. Согласно летописи, церковь с шатровой колокольней сразу привела горожан в восторг: «Мужие, жены и дети стекахуся зрети новое здание и дивляхуся «.

В 1777 году был утвержден регулярный план Бежецка с прямоугольной сеткой улиц. Разрастаясь, город захватывал возникавшие по его краям слободы. Архитектуру Бежецка скорее можно отнести к московской, чем к новгородской. Заметно и некоторое влияние ярославских и угличских традиций в декоре церквей. Но иконописная традиция в Бежецке издавна существовала своя.

Пo окраинам города в возникали и строились монастыри, которые постепенно вошли в черту Бежецка. Их было шесть: Введенский мужской (ХV века), Макарьева пустынь (ХVI века), Спасо-Преображенский мужской и Крестовоздвиженский женский (ХVIII века) и монастырь около деревни Шеломень (ХVIII века).

В городе шло активное деревянное и каменное строительство. Центром города была большая торговая площадь, находившаяся на месте старой крепости, вместо которой за 40 лет были возведены торговые ряды, использующиеся и ныне по своему прямому назначению. Был построен мост через реку Мологу, весь город окружили валами с рвом и четырьмя воротами, началось строительство каменных жилых домов. В Бежецк на ярмарку собирались купцы из Углича, Ярославля, Костромы, позднее, в ХVII веке, оживленная торговля шла с купцами из Твери, Кашина и из Москвы.

Ныне на центральной улице города, называемой Большой, стоят каменные купеческие дома, от которых веет провинциальной историей XIX века, — с купеческим бытом и размахом.

До 1917 года в городе развивалась, главным образом, льноперерабатывающая промышленность. С отменой крепостного права в Бежецке развиваются различные промыслы — горшечный, дегтярный, коновальный, кузнечный, лесной. Многие жители работают на сыроварных и винокуренных заводах, занимаются извозом. Выросло число «отходников» — бежечане стали уезжать в на заработки в Петербург и Москву, становясь там чернорабочими, разносчиками, дворниками.

В 1872 году население города состояло из 8700 человек (в последние десятилетия XX века число горожан было стабильно: в 1979 году — 30,7 тысячи, в 1992-м — 30,6 тысячи человек). В конце XIX столетия в городе появились четыре школы, женская гимназия, земская библиотека, шесть врачебных участков — два в городе и четыре в сельской местности.

Однако удаленность от новых водных и сухопутных торговых путей не способствовала дальнейшему экономическому развитию Бежецка, в начале XIX века население стало уменьшаться. В 1876 году в связи с постройкой Московско — Виндавско — Рыбинской железной дороги, прошедшей через Бежецк произошли изменения. Вдоль железной дороги появилась Красная Слобода, увеличилась традиционная торговля бежецким льном, который вывозился теперь не только в соседние губернии, но и за границу. В начале XX столетия иностранцы ежегодно скупали в Бежецке на полторы тысячи рублей льна и везли его в Англию, Францию, Австрию, Италию.

В 1870 — 1890-х годах в Бежецке был возведен огромный Благовещенский монастырь, имевший в своей декоративном убранстве элементы эклектики. На рубеже веков (1897) были сооружены строения Духовного училища, которое может служить примером общественной постройки рубежа веков в русском стиле. Это выразительная мощная постройка красного кирпича с белокаменной отделкой.

В Бежецке долго сохранялись древние традиции и даже некоторые церковные праздники отмечались по-своему. В день святых Первоверховных апостолов Петра и Павла (12 июля) монахи из Николаевской Теребенской пустыни на украшенной лодке по реке Мологе сопровождали в город чудотворную икону Святителя и Чудотворца Николая Мирликийского. Встречать святыню выходили с хоругвями все жители. По совершении крестного хода вокруг города и проноса ее по домам, икону помещали для поклонения в Воскресенском соборе Бежецка. Этот местночтимая икона святителя Николая был чудесным образом явлена бежечанам в конце ХV века, и по преданию, она спасла жителей Бежецка от смертельной моровой язвы, свирепствовавшая в округе, но обошедшая город.

Возможно, после участия именно в этом церковном праздновании Святителя Николая, своего ангела-хранителя, Николай Гумилев написал:

Порою крестный ход и пение,
Звонят во все колокола,
Бегут, — то значит, по течению
В село икона приплыла.

Бежецкая земля всегда была богата талантами.

В Курганах, недалеко от Бежецка, родился Алексей Аракчеев, верой и правдой служивший царю и Отечеству и оставивший на родной земле, согласно свидетельствам, только добрый след.

Поэт Батюшков имел обширные земли в Тверской губернии, разбил в своем имении чудесной красоты парк, от которого, как и от усадьбы в селе Даниловское, ничего не осталось. Своим творчеством “закладывая основы русской лирики”, Батюшков, во многом, способствовал появлению и развитию гения А. Пушкина.

Есть в Бежецком районе и “пушкинское” место – село Теблеши, в котором более двухсот лет назад родился М. Плетнев – издатель и друг Пушкина.

Славу бежецкой земле принес и Василий Андреев – виртуоз-балалаечник, создатель первого оркестра русских национальных инструментов. Благодаря его творчеству балалайка получила мировое признание и «звание» истинно русского инструмента.

Славу русской поэзии укрепил поэт-патриот Николай Гумилев, владевший имением Слепнево под Бежецком. Несмотря на то, что Гумилев с детства страстно мечтал о путешествиях, экзотических странах, родной край нашел отражение в его творчестве. “Где-то струятся родимые реки…” – писал он о Бежецком крае.

Территории Бежецкого, Весьегонского, Кесовогорского, Краснохолмского, Лесного Молоковского, Сандовского, Сонковского районов.
Потенциальные возможности. Создание разнообразных форм семейного гостеприимства и туристического бизнеса основанного на богатой историко-культурной и природной базе территории «Бежецкого Верха».
Культивирование и продвижение локальных модульных центров семейного гостеприимства для обслуживания разнообразных туристических маршрутов: спортивных (лыжных и водных), культурных, историко-этнографических, промысловых (охота, рыбалка, сбор грибов и ягод), аграрных.
Формирование уникального курорта на единой акватории Рыбинского водохранилища, обширные водные пространства которого (общая площадь водохранилища 4550 кв. км) создают отличные условия для массового развития активных видов туризма, экстремальных видов спорта (яхтинга, аквабайка, серфинга, кайтинга, водных лыж), спортивного и любительского лова рыбы.
Строительство тематического парка «Приют Поэтов», занимающего территорию усадьбы Слепнево, принадлежавшую матери Н.Н. Гумилева.
Рынок земли. Имеется возможность приобретения земельных участков на первичном и вторичном рынке по приемлемым ценам.

ЦЕНТРЫ ТУРИСТИЧЕСКОГО И ДЕЛОВОГО ПРИТЯЖЕНИЯ
Бежецк
Исторический центр административно-политического образования в составе сначала Великого Новгорода, а затем централизованного Русского государства, именуемого в XII-XVI веках Бежецким Верхом.
Весьегонск
Самый северный город Тверской области. Село с названием Егонская Весь стояло на Мологе в 75 км от места ее впадения в Волгу еще в середине XV века. В 1776 году по указу Екатерины II Весьегонск становится городом.
Градницы
В начале XX века в 15 верстах от Бежецка в Слепнево стояла усадьба, принадлежавшая матери поэта Н.Н. Гумилева. В период с 1911 по 1925 год, будучи замужем за поэтом, здесь часто и подолгу гостила Анна Ахматова. Здесь, в доме бабушки, рос видный русский историк и философ Лев Гумилев. В 30-е годы дом Гумилевых был перевезен в Градницы. К 100-летию А. А. Ахматовой в нем была открыта мемориальная экспозиция, рассказывающая о бежецких страницах жизни семьи Гумилевых.
Рыбинское водохранилище
Затопление низменного Молого-Шекснинского междуречья и образование Рыбинского водохранилища завершилось к 1947 году. Площадь зеркала водохранилища составила 4550 кв.км. Оно - один из признанных центров экстремального туризма, яхтинга и рыболовства. Ловля рыбы идет круглый год - судак, сом, окунь, налим, щука, плотва, синец. Реки, впадающие в водохранилище, известны весенним ходом крупной «морской» плотвы, синца и леща.
Сандово
Один из центров пчеловодства Тверской области. Бортничеством здесь занимается более 100 жителей. В поселке создан музей пчелы, где можно посетить дегустацию медов и медовухи.