Семён Людвигович Франк (1877, Москва -1950, Лондон), сын врача, иудейского вероисповедания, крещение принял в 1912 г., еще будучи гимназистом, принимал участие в марксистском кружке под влиянием чего поступил на юридический факультет Московского Университета. В 1889 г. был арестован и выслан из университетских городов и уехал за границу, где работал в Берлине и Мюнхене (по политической экономии и философии). После сдачи магистерского экзамена Франк (1912 г.) стал приватдоцентом Петербургского Университета. В 1922 г. был вместе с другими выслан из России, устроился в Берлине и вошёл в состав Религиозно Философской Академии, организованной Н. А. Бердяевым. Франку принадлежит очень много работ по философии. Основные работы “Предмет знания”, “Методология общественных наук”, “Введение в философию”, “Духовные основы общества”, “Непостижимое”, “Свет во тьме”, “С нами бог”, “Реальность и человек”. По мнению В. В. Зеньковского, по силе философского зрения Франка без колебания можно назвать самым выдающимся русским философом вообще. Нас интересует его работа “Смысл жизни”. Анализа этой работы нет ни у Зеньковского, ни у Н. О. Лосского.
Автор утверждает, что единый вопрос о смысле жизни волнует и мучает в глубине души каждого человека, даже самого тупого, заплывшего жиром или духовно спящего человека, поскольку факт приближения смерти есть для всякого человека грозное и неотвязное напоминание нерешенного, отложенного в сторону вопроса о смысле жизни. Этот вопрос не теоретический вопрос, не предмет праздной умственной игры; этот вопрос есть вопрос самой жизни, он так же страшен и, собственно говоря, ещё гораздо более страшен, чем при тяжкой нужде вопрос о куске хлеба для утоления голода, говорит Франк. Но огромное большинство людей отмахивается от него и находит жизненную мудрость в такой страусовой политике. Вероятно, умение устраиваться в жизни добывать жизненные блага обратно пропорционально вниманию, уделяемому вопросу о смысле жизни. Парадокс заключается в том, что чем спокойнее, чем более размерена и упорядочена внешняя жизнь, чем более занята текущими делами и земными интересами, тем глубже та душевная могила, в которой похоронен вопрос о смысле жизни. Автор отмечает, что русские люди гораздо больше других задумывались над этим вопросом. Происшедшее ужасающее потрясение в лице большевистской революции, несмотря на всю его горечь, принесло русским одно ценнейшее благо: оно обнажило перед нами жизнь как она есть на самом деле. Выходит так, что мы часто думали о том, что именно большевики выдумали болезни, смерть, старость, нужду, бессмысленность жизни. Они, конечно, не выдумали и не впервые внесли в жизнь, а только значительно усилили, разрушив то внешнее и, с более глубокой точки зрения, всё-таки призрачное благополучие, которое прежде царило в жизни. Ведь и раньше люди умирали и умирали почти всегда преждевременно, не доделав своего дела, и бессмысленно случайно; и раньше все жизненные блага богатство, здоровье, слава, общественное положение были шатки и ненадёжны; и раньше мудрость русского народа знала, что от сумы и от тюрьмы никто не должен отрекаться. Автор проводит чёткую мысль, что ни один народ не вынес столько горя и страданий как русский, он, конечно, сам вкусил всю горечь эмиграции (так сказать, добровольной), русские эмигранты ощутили близость и грозную реальность смерти, но разве это только реальность сегодняшнего дня? Франк отвечает: Среди роскошного и беспечного быта придворной среды восемнадцатого века русский поэт восклицал: Где стол бы яств, там гроб стоит; где пиршеств раздавались клики надгробные там стонут лики и бледна смерть на всех глядит. Мы обречены на тяжкий, изнуряющий труд ради ежедневного пропитания но разве уже Адаму, при изгнании из рая, не было предречено и заповедано: В поте лица своего ты будешь есть хлеб свой? Вполне понятно, что люди потерявшие родину (а также и живущие на теперешней родине, обречённые на тяжкий труд для своего пропитания) вынуждены ставить себе вопрос: для чего жить? Для чего тянуть эту нелепую и тягостную лямку? Чем оправданы наши страдания? Где найти незыблемую опору, чтобы не упасть под тяжестью жизненной нужды? Русские люди вообще привыкли жить мечтами о будущем, презрение и равнодушие к настоящему и внутренняя лживая, неосновательная идеализация будущего это духовное состояние и есть ведь последний корень той нравственной болезни, которую мы называем революционностью и которая загубила русскую жизнь. Но возникает ещё один вопрос долго ли мы должны и можем ждать и можно ли проводить нашу жизнь в бездейственном и бессмысленном, неопределённо долгом ожидании? Можно ли обновить общую жизнь, не зная для себя самого, для чего ты вообще живёшь и какой вечный, объективный смысл имеет жизнь в её целом? Нет, от вопроса о смысле жизни нам именно нам, в нашем нынешнем положении и духовном состоянии никуда не уйти.
Что делать? типичный вопрос, к которому привык русский интеллигент. Что мне делать в данном случае? такой вопрос ставим себе ежедневно и каждый шаг нашей практической жизни есть смысл и законность вопроса Что делать? в такой совершенно конкретной и рассудочно- деловой его форме, но такой вопрос по отношению к смыслу жизни не имеет в виду сродство к достижению определённой цели, а вопрос о самой цели жизни и деятельности. Жизнь так, как она непосредственно течёт, определяемая стихийными силами, бессмысленна; что нужно сделать, как наладить жизнь, чтобы она стала осмысленной? Что делать мне и другим, чтобы спасти мир и тем впервые оправдать свою жизнь? Как переделать мир, чтобы осуществить в нём абсолютный смысл? Толстовцы на вопрос что делать? отвечают: нравственно совершенствоваться, т. е. они не усматривают насильственную революционную деятельность, а внутреннюю воспитательную деятельность над самим собой и другими, скажем, вегетарианство, земледельческий труд и т. п., но дело толстовцев остаётся делом, т. е. по человеческому замыслу и человеческими силами осуществляемая планомерная мировая реформа, освобождающая мир от зла и тем осмысливающая жизнь. А вот по силам ли это сделать людям? Думается, что нет, это иллюзия, так как человек, как часть и соучастник мировой жизни, не может сделать никакого такого дела, которое бы спасло его и придало смысл его жизни. Франк ясно выразил эту мысль: Искать недостающего смысла жизни в каком-либо деле, в совершении чего-то значит впадать в иллюзию, как будто человек сам может сотворить смысл своей жизни. И тут же он продолжает: Чтобы искать смысл жизни не говоря уже о том, чтобы найти его, надо прежде всего остановиться, сосредоточиться и ни о чём не хлопотать. А на вопрос: Что делать, чтобы переделать мир на лучший лад? Один ответ: Ничего потому что этот замысел превышает человеческие силы. Значит надо задавать не вопрос: Как мне переделать мир, чтобы его спасти?, а Как мне самому жить, чтобы не утонуть и не погибнуть в этом хаосе жизни? Далее автор отсылает к Евангелию, т. е. к христианской вере. Итак, что делать? правомерно значит только: Как жить, чтобы осмыслить и через то незыблемо утвердить свою жизнь? Другими словами, не через какое-либо человеческое дело преодолевается бессмысленность жизни и вносится в неё смысл, а единственное человеческое дело только в том и состоит, чтобы вне всяких частных, земных дел искать и найти смысл жизни. Но где его искать и как найти?
Условие возможности смысла жизни. Постараемся вдуматься, что это означает найти смысл жизни, точнее, чего мы, собственно, ищем, какой смысл вкладываем в само понятие смысл жизни и при каких условиях мы посчитали бы его осуществлённым? Вопрос о смысле чего-либо имеет всегда относительное значение, он предполагает смысл для чего-нибудь, целесообразность при достижении определённой цели. Жизнь же в целом никакой цели не имеет, и потому о смысле её нельзя ставить вопроса, пишет Франк. Жизнь наша осмыслена, когда она служит какой-то разумной цели, содержанием которой не может быть просто сама эта эмпирическая жизнь, она должна быть высшему и абсолютному благу. Высшее же благо не может быть не чем иным, кроме самой жизни. Жизнь во благе, или благая жизнь вот цель наших стремлений. Франк подводит такой итог: Для того чтобы жизнь имела смысл, необходимы два условия: существование Бога и наша собственная причастность ему, достижимая для нас в жизни в Боге или божественной жизни.
Бессмысленность жизни. Что жизнь, как она фактически есть, бессмысленна, что она ни в малейшей мере не удовлетворяет условиям, при которых её можно было бы признать имеющей смысл, это есть истина, в которой нас всё убеждает: и личный опыт, и непосредственные наблюдения над жизнью, и историческое познание судьбы человечества, и естественнонаучное познание мирового устройства и мировой эволюции. Франк сделал ссылки на древних мудрецов, на Экклесиаст из Библии и сказал, что как бессмысленна каждая единичная жизнь человека, так же бессмысленна и общая жизнь человечества; и даже сослался на Освальда Шпенглера, что всемирная история есть принципиально бессмысленная смена рождения, расцветания, упадка и смерти отдельных культур. Индивидуальная человеческая жизнь в её эмпирическом осуществлении имеет только один смысл научить нас той жизненной мудрости, что счастье неосуществимо, что все наши мечты были иллюзорны и что процесс жизни, как таковой, бессмыслен, так и всечеловеческая жизнь есть тяжкая опытная школа, необходимая для очищения нас от иллюзий всечеловеческого счастья, для обличения суетности и обманчивости всех наших упований на воплощение в этом мире царства добра и правды, всех наших человеческих замыслов идеального общественного самоустроения. Рассматривая мир, как он есть, мы неизбежно приходим в вопросе о его первопричине или о действии бога в нём к дилемме. Одно из двух: или Бога совсем нет, и мир есть творение бессмысленной слепой силы, или же Бог есть, как всеблагое и всеведущее существо, есть, но тогда он не всемогущ и не есть Творец и единодержавный Промыслитель мира. Но в том и другом случае, если Бога нет, и если он не в силах нам помочь и нас спасти от мирового зла и бессмыслия наша жизнь одинаково бессмысленна. Но даже и существование Бога мало для обретения смысла нашей жизни: для этого нужна возможность нашего человеческого соучастия в свете и жизни Божества, нужна вечность, совершенная просветлённость и покой удовлетворённости нашей собственной, человеческой жизни. Резюме Франка такое: Бессмысленность жизни открылась не со вчерашнего дня, её утверждала древняя мудрость. И всё же человечество издавна имело религиозное сознание, верило в Бога и возможность спасения человека и тем утверждало осуществимость смысла жизни. Мы должны сами глубже вдуматься в дело, полнее оценить мотивы руководящие религиозным сознанием человечества и поставить теперь себе вопрос: есть ли умозаключение от эмпирической природы мира и жизни достаточный и единственный критерий для решения вопроса о смысле жизни?
Самоочевидность истинного бытия. Ответ напрашивается быть отрицательным, но есть одно и очень важное. Раз мы ясно видим нашу слепоту, значит, мы всё же не совсем слепы, но и зрячи, ибо существо, абсолютно и всецело лишённое смысла, не могло бы осознавать свою бессмысленность. Если бы жизнь и мир были сплошным хаосом слепых, бессмысленных сил, то в них не нашлось бы существа, которое это сознавало и высказывало бы. Итак, мир так устроен, что, будучи слепым и бессмысленным в своём течении, в своих действенных силах, он, в лице человеческого разума, вместе с тем пронизан лучом света, озарён знанием самого себя. Франк пишет, что мы искали этот смысл не там, где есть надежда его найти, и что этой тёмной и хаотической областью совсем не исчерпывается бытие, а есть целый новый и неизмеримо более глубокий и прочный мир мир истинного, духовного бытия.
И если человек обращается к собственному исканию смысла жизни, то он ясно видит, что оно само есть проявление в нём реальности того, что он ищет. Ведь искание Бога есть уже действие бога в человеческой душе. Не только Бог есть вообще, иначе мы не могли бы Его помыслить и искать. Он в нас действует, и именно Его действие обнаруживается в этом странном, столь нецелесообразном и непонятном с мирской точки зрения нашем беспокойстве, нашей неудовлетворённости, нашем искании того, что в мире не бывает Ты создал нас для Себя, и неспокойно сердце наше, пока не найдёт Тебя. Франк с уверенностью заявляет: Добро, вечность, полнота блаженной удовлетворённости, как и свет истины всё то, что нам нужно для того, чтобы наша жизнь обрела смысл,
Оправдание веры. Данная глава практически посвящена ссылкам на Евангелие. Автор убеждён, что человек если твёрдо усвоит и верно усвоит Слово Божие, то жизнь будет иметь смысл, и этот смысл легко и просто осуществится для каждого из нас, ибо Бог с нами, в нас. Далее Франк задаёт вопрос: Но зачем же нужно было вообще существование этого бессмысленного мира? Отчего Бог не мог сотворить человека и вселенскую жизнь так, чтобы она сразу раз и навсегда была в Нём, была проникнута Его благодатью и Его разумом? Кому и для чего нужны наши страдания, наши немощи, наша слепота. Раз они есть, жизнь всё-таки бессмысленна и нельзя найти ей никакого оправдания. Но ведь пути Господни неисповедимы, мы забываем, что Бог, будучи всеблаг и всеведущ, ведает те глубины блага и разума, которые нам недоступны. Очевидно, бессмысленность жизни нужна как преграда, требующая преодоления, ибо широки врата и пространен путь, ведущей в погибель, и тесны врата и узок путь, ведущий в жизнь. Следует понять, что смысл жизни не дан, он задан. Смысл нашей жизни должен быть в нас, мы сами своею жизнью должны являть его. Найти смысл жизни значит сделать так, чтобы он был, напрячь свои внутренние силы для его обнаружения, более того для его осуществления, поэтому искание смысла жизни есть всегда борьба за смысл против бессмыслицы.
Осмысление жизни. Искание смысла жизни есть собственно осмысление жизни раскрытие и внесение в неё смысла, который вне нашей духовной действительности не только не мог бы быть найден, но в эмпирической жизни и не существовал бы. Человек, живущий в суете непрерывного внешнего общения с множеством людей, готовый во всём им подражать, быть, как все и жить вместе со всеми, знающий только наружную поверхность земной жизни, оказывается никчёмным существом, никому не нужным и вечно одиноким, ибо в нём мало внутренней духовной работы. Наше отравленное материализмом время совершенно утратило понятие о вселенской, космической, магической силе молитв и духовного подвига. Одинокий волшебник в своей келье, в затворе, невидимый и неслышимый никем, творит дело, сразу действующее на жизнь в целом и затрагивающее всех людей. Франк пишет: Смысл жизни в её утверждённости в вечном, он осуществляется, когда в нас и вокруг нас проступает вечное начало... лишь поскольку наша жизнь и наш труд соприкасается с вечным, живёт в нём, проникается им, мы можем рассчитывать вообще на достижение смысла жизни. Чтобы существенно изменить нашу жизнь и исправить её, мы должны усовершенствовать её сразу как целое Единственное дело, осмысливающее жизнь есть не что иное, как действенное соучастие в Богочеловеческой жизни. И мы понимаем слова Спасителя, на вопрос: что нам делать?, отвечавшего: Вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал.(Ев. Иоанн, 6, 29)
О духовном и мирском делании. Но как же быть со всеми остальными человеческими делами, со всеми интересами нашей эмпирической жизни, со всем тем, что отовсюду нас окружает и заполняет нашу обычную жизнь? Автор книги даёт ответ: Жизнь осмысливается только отречением от её эмпирического содержания; твёрдую подлинную опору для неё мы находим лишь вне её; лишь перешагнув за пределы мира, мы отыскиваем ту вечную основу, на которой он утверждён. Пребывая в нём мы охвачены и вместе с ним шатаемся и кружимся в бессмысленном вихре. Это значит, что никакое земное человеческое дело, никакой земной интерес не может осмыслить жизнь, и в этом отношении они все совершенно бессмысленны; но когда жизнь уже осмыслена иным началом своею последней глубиной, то она осмысленна всецело и, следовательно, всё её содержание. Жизнь как наслаждение, власть, богатство, как упоённость миром и самим собой есть бессмыслица; жизнь как служение есть Богочеловеческое дело и, следовательно, всецело осмысленно. Но нужно помнить, что человек праведно свободен от мирского труда и мирской борьбы только в том случае, если он в своей духовной жизни осуществляет ещё более тяжкий труд, ведёт ещё более опасную и трудную борьбу. Серафим Саровский, простоявший на коленях на камне 1000 дней и ночей и говоривший о цели этого подвига: Томню томящего мя обнаружил неизмеримо больше терпения и мужества, чем самый герой-солдат на войне. Кто живёт в сегодняшнем дне, не отдаваясь ему, а подчиняя его себе, тот живёт в вечности. Своё нравственно-психологическое выражение такая правильная установка находит в смирении, в сознании ограниченности своих сил и вместе с тем в душевной тишине и прочности, с какою совершаются эти дела сегодняшнего дня, это соучастие в конкретной жизни мира; тогда как идолопоклонническое служение миру, с другой стороны, всегда проявляется в гордыне и восторженности и связано с чувством беспокойства, неуверенности и суеты. Таким образом, внешнее, мирское делание, будучи производным от основного, духовного делания и им только осмысляясь, должно стоять в нашей общей духовной жизни на надлежащем ему месте, чтобы не было опрокинуто нормальное духовное равновесие. Силы духа, укреплённые и питаемые изнутри, должны свободно изливаться наружу, ибо вера без дел мертва, свет, идущий из глубины, должен озарять тьму вовне. Но силы духа не должны идти в услужение и в плен к бессмысленным силам мира, и тьма не должна заглушить вечного Света.
Литература:
Н.О. Лосский, История русской философии, Москва, 1991, с. 339-372
В.В. Зеньковский; История русской философии, Т. 2, ч. 2, Ленинград Эго, 1991, с.157-179
Вопросы философии № 3, 1992, Москва, Наука, 1992, Материалы к биографии С.Л. Франка, с. 128-130
С.Л. Франк, Духовные основы общества, Москва, Изд. Республика, 1992, Смысл жизни, с. 148-216
Франк С Л
Смысл жизни
С.Л.Франк
Смысл жизни
Предисловие
I. Вступление
II. "Что делать?"
III. Условия возможности смысла жизни
IV. Бессмысленность жизни
V. Самоочевидность истинного бытия
VI. Оправдание веры
VII. Осмысление жизни
VIII. О духовном и мирском делании
Семен Франк.
Портрет работы Л.В.Зака.
Берлин, 1936
ПРЕДИСЛОВИЕ
Предлагаемая книжка, уже давно задуманная, образует как бы естественное продолжение выпущенной мною в 1924 году книжки "Крушение кумиров". Она составлена в ответ на неоднократные указания друзей и единомышленников о необходимости такого продолжения, которое раскрыло бы положительное содержание тех идей, которые преимущественно в форме критики господствующих предубеждений были изложены в "Крушении кумиров". И эта вторая книжка, подобно первой, будучи выражением личных верований автора, выросла в связи с беседами и спорами, которые пришлось вести в кругу русского студенческого христианского движения. Она предлагается поэтому, в первую очередь, вниманию молодых участников этого движения и вообще русской молодежи...
I. ВСТУПЛЕНИЕ
Имеет ли жизнь вообще смысл, и если да - то какой именно? В чем смысл жизни? Или жизнь есть просто бессмыслица, бессмысленный, никчемный процесс естественного рождения, расцветания, созревания, увядания и смерти человека, как всякого другого органического существа? Те мечты о добре и правде, о духовной значительности и осмысленности жизни, которые уже с отроческих лет волнуют нашу душу и заставляют нас думать, что мы родились не "даром", что мы призваны осуществить в мире что-то великое и решающее и тем самым осуществить и самих себя, дать творческий исход дремлющим в нас, скрытым от постороннего взора, но настойчиво требующим своего обнаружения духовным силам, образующим как бы истинное существо нашего "Я", - эти мечты оправданы ли как-либо объективно, имеют ли какое-либо разумное основание, и если да то какое? Или они просто огоньки слепой страсти, вспыхивающие в живом существе по естественным законам его природы, как стихийные влечения и томления, с помощью которых равнодушная природа совершает через наше посредство, обманывая и завлекая нас иллюзиями, свое бессмысленное, в вечном однообразии повторяющееся дело сохранения животной жизни в смене поколений? Человеческая жажда любви и счастья, слезы умиления перед красотой, трепетная мысль о светлой радости, озаряющей и согревающей жизнь или, вернее, впервые осуществляющей подлинную жизнь, есть ли для этого какая-либо твердая почва в бытии человека, или это - только отражение в воспаленном человеческом сознании той слепой и смутной страсти, которая владеет и насекомым, которое обманывает нас, употребляя как орудия для сохранения все той же бессмысленной прозы жизни животной и обрекая нас за краткую мечту о высшей радости и духовной полноте расплачиваться пошлостью, скукой и томительной нуждой узкого, будничного, обывательского существования? А жажда подвига, самоотверженного служения добру, жажда гибели во имя великого и светлого дела - есть ли это нечто большее и более осмысленное, чем таинственная, но бессмысленная сила, которая гонит бабочку в огонь?
Эти, как обычно говорится, "проклятые" вопросы или, вернее, этот единый вопрос "о смысле жизни" волнует и мучает в глубине души каждого человека. Человек может на время, и даже на очень долгое время, совсем забыть о нем, погрузиться с головой или в будничные интересы сегодняшнего дня, в материальные заботы о сохранении жизни, о богатстве, довольстве и земных успехах, или в какие-либо сверхличные страсти и "дела" - в политику, борьбу партий и т.п., - но жизнь уже так устроена, что совсем и навсегда отмахнуться от него не может и самый тупой, заплывший жиром или духовно спящий человек: неустранимый факт приближения смерти и неизбежных ее предвестников - старения и болезней, факт отмирания, скоропреходящего исчезновения, погружения в невозвратное прошлое всей нашей земной жизни со всей иллюзорной значительностью ее интересов -- этот факт есть для всякого человека грозное и неотвязное напоминание нерешенного, отложенного в сторону вопроса о смысле жизни. Этот вопрос - не "теоретический вопрос", не предмет праздной умственной игры; этот вопрос есть вопрос самой жизни, он так же страшен, и, собственно говоря, еще гораздо более страшен, чем при тяжкой нужде вопрос о куске хлеба для утоления голода. Поистине, это есть вопрос о хлебе, который бы напитал нас, и воде, которая утолила бы нашу жажду. Чехов описывает человека, который, всю жизнь живя будничными интересами в провинциальном городе, как все другие люди, лгал и притворялся, "играл роль" в "обществе", был занят "делами", погружен в мелкие интриги и заботы - и вдруг, неожиданно, однажды ночью, просыпается с тяжелым сердцебиением и в холодном поту. Что случилось? Случилось что-то ужасное - жизнь прошла, и жизни не было, потому что не было и нет в ней смысла!
И все-таки огромное большинство людей считает нужным отмахиваться от этого вопроса, прятаться от него и находит величайшую жизненную мудрость в такой "страусовой политике". Они называют это "принципиальным отказом" от попытки разрешить "неразрешимые метафизические вопросы", и они так умело обманывают и всех других, и самих себя, что не только для постороннего взора, но и для них самих их мука и неизбывное томление остаются незамеченными, быть может, до самого смертного часа. Этот прием воспитывания в себе и других забвения к самому важному, в конечном счете, единственно важному вопросу жизни определен, однако, не одной только "страусовой политикой", желанием закрыть глаза, чтобы не видеть страшной истины. По-видимому, умение "устраиваться в жизни", добывать жизненные блага, утверждать и расширять свою позицию в жизненной борьбе обратно пропорционально вниманию, уделяемому вопросу о "смысле жизни". А так как это умение, в силу животной природы человека и определяемого им "здравого рассудка", представляется самым важным и первым по настоятельности делом, то в его интересах и совершается это задавливание в глубокие низины бессознательности тревожного недоумения о смысле жизни. И чем спокойнее, чем более размерена и упорядочена внешняя жизнь, чем более она занята текущими земными интересами и имеет удачу в их осуществлении, тем глубже та душевная могила, в которой похоронен вопрос о смысле жизни. Поэтому мы, например, видим, что средний европеец, типичный западноевропейский "буржуа" (не в экономическом, а в духовном смысле слова) как будто совсем не интересуется более этим вопросом и потому перестал и нуждаться в религии, которая одна только дает на него ответ. Мы, русские, отчасти по своей натуре, отчасти, вероятно, по неустроенности и ненала-женности нашей внешней, гражданской, бытовой и общественной жизни, и в прежние, "благополучные" времена отличались от западных европейцев тем, что больше мучились вопросом о смысле жизни или, точнее, более открыто мучились им, более признавались в своих мучениях. Однако теперь, оглядываясь назад, на наше столь недавнее и столь далекое от нас прошлое, мы должны сознаться, что и мы тогда в значительной мере "заплыли жиром" и не видели - не хотели или не могли видеть - истинного лица жизни, и потому мало заботились об его разгадке.
С. Л. Франк “О смысле жизни”.
Введение.
Данная работа С.Л.Франк «О смысле жизни» затрагивает наиболее актуальные проблему религии, поскольку церковь говорит о беспрестанном интересе людей к поиску смысла жизни и ответа на вопрос «Что делать?». Поэтому этот трактат вызывает интерес, как верующих, так и атеистов.
Семен Людвигович Франк написал в 1925 году данную работу «О смысле жизни». Как говорит сам С. Л. Франк: «…она выросла в связи с беседами и спорами, которые пришлось вести в кругу русского студенческого христианского движения, поэтому в первую очередь она предлагается вниманию молодежи…». Таким образом, автор старается подать свои мысли в общедоступном для молодежи (и не только) формате.
Вопрос о смысле жизни очень важен для каждого человека. И хоть раз в жизни каждый из нас задумывался об этом. По словам Франка, “этот вопрос есть вопрос самой жизни, он еще более страшен, чем при тяжкой нужде вопрос о куске хлеба для утоления голода. С.Л.Франк не старается навязать кому-либо свое мнение, он излагает свою точку зрения по поводу волнующей всех проблеме о смысле жизни. Основной темой работы является, по моему мнению, мысль: есть ли смысл жизни вообще, а если есть то какой? Автор излагает свое мнение, приводя довольно убедительные аргументы.
С.Л. Франк в начале своей работы отмечает, что на самом деле вера в смысл жизни через участие, в каком либо общем для всех людей деле необоснованна, поскольку жизнь она не подчиняется никаким законам, она течет определяемая стихийными силами, соответственно можно сказать, что она бессмысленна, что же тогда нужно сделать, чтобы наладить ее? Логично, что в ней не могут взяться силы чтобы наладить ее изнутри, тогда появляется что-то иное - человек, его стремление к совершенству идеалу. Именно он, вторгаясь в нее, исправляет, корректирует ее, и если наша мечта о добром и грядущем будущем осуществится, и все люди будут жить в радости и благоденствии, то мы избавимся от вечного вопроса о смысле жизни? Возможно, но кто подготовит все это? кто сделает нашу жизнь счастливой? Все люди мечтают об этом, думают, что вот-вот и скоро все наладится, но так думали до нас, предыдущие поколения, и так будут думать и дальше, тогда получается, что мы все участвуем в этой подготовке, а после нас будут участвовать еще и другие? Означает, что мы ставим смыслом жизни поиск какой-то цели, а не средства для ее исполнения. «…Жизнь подъяремного раба, конечно, осмысленна для рабовладельца, который употребляет его как рабочий скот, как орудие своего обогащения; но как жизнь для самого раба, носителя и субъекта живого самосознания, она, очевидно, абсолютно бессмысленна, ибо целиком отдана служению цели, которая сама в состав этой жизни не входит и в ней не участвует».
Думая о смысле жизни мы должны думать как о едином целом, не как о чем-то отрывочном, ведь вся жизнь, жизнь многих поколений она слита воедино. Все, что не делали до нас и что не делаем мы, отразиться на будущем. Смысл жизни – это какое-то вечное начало, на которое опирается человек. Все его дела - обычная суета, даже если он считает это нечто важным и значимым для других людей, по сравнению с той прочной основой бытия, которое мы называем смыслом жизни.
Теперь перейдем к нашему вечному вопросу «Что делать?» Религиозная постановка вопроса “что делать?” сводится не к вопросу, как мне спасти мир, а к вопросу, как мне приобщиться к началу, в котором залог спасения жизни. В Евангелии ответы, даваемые не этот вопрос, подчеркивают, что “дело”, которое может привести к цели, не имеет ничего общего с какими-либо внешними человеческими делами, а сводятся всецело к делу “внутреннего перерождения человека через самоотречение, покаяние и веру”. Таким образом, автор хочет сказать, что люди не должны ждать, когда же смысл жизни придет к ним сам, поскольку все земные дела мешают им в его постижении, а наоборот человек должен сам стремиться искать и найти ответ на этот вечный вопрос, не смотря на все свои дела и заботы.
Наша жизнь чтобы стать осмысленной должна подчиняться какому-то высшему благу. Она - разумный путь к цели, иначе она есть бессмысленное блуждание. Но таким истинным путем для нашей жизни может быть лишь то, что вместе с тем само есть и жизнь и Истина. “Аз есмь путь, истина и жизнь”. Значит для того чтобы наша жизнь приобрела смысл мы должны не только верить в существование Бога на земле, но и быть причастны к нему. Мы должны, не смотря на все наши несовершенства, страсти, кратковременность жизни, быть не только творениями божьими. Которые исполняют его волю, но и обогащать свою жизнь за счет причастности к нему. Мы должны в служении ему не изнурять собственную жизнь, а просветлять ее. Тогда мы обретем собственный смысл жизни, если его свет и вечность может стать нашими, то мы сможем преодолеть ту слепоту и гнев, которая царит в бессмысленной жизни. Мы обретем истинную Жизнь, истинный жизненный путь.
Точнее говоря, в вере, как искании смысла жизни, есть две стороны, неразрывно связанные между собою, - сторона теоретическая и практическая, т.е. искомое “осмысление” жизни есть, с одной стороны, усмотрение, нахождение смысла жизни, и с другой стороны, его действенное созидание, волевое усилие, которым оно “восхищается”. Теоретическая сторона осмысления жизни заключается в том, что, усмотрев истинное бытие, мы тем самым имеем жизнь как подлинное целое, понимаем осмысленность того, что раньше было бессмысленным. Рядом с этим теоретическим осмыслением жизни идет другая сторона нашего духовного перевоспитания и углубления, которую можно назвать практическим осмыслением жизни, действенным утверждением в ней смысла и уничтожением ее бессмыслия.
Истинная жизнь – это жизнь в единстве, неустанное служение чему целому, мы обретаем себя только тогда, когда жертвуем собой, укрепляем свое существо в первоисточнике всякой жизни Боге. Человек снаружи отделен от других существ, но внутри он связан с ними всеми незримой единой нитью, и когда человек уходит в себя, вовнутрь он расширяется, обретает естественную связь с остальными людьми, со всей мировой жизнью в целом. Спросите, зачем это нужно? В первую очередь так мы взращиваем в себе те чувства, которое необходимы для каждого человека: чувства добра и справедливости, ведь каждый из нас рвется наладить свою жизнь, делать настоящее общее дело, а это невозможно без внутренней борьбы с самим собой. Ведь наши страсти они путают нас, и заложить в себе основу для истинной жизни можно лишь через внутреннее дело – осмысление через духовное делание, через накапливания в себе светлых сил, через Бога.
Таково то единственное, великое дело, с помощью которого мы действенно осуществляем смысл жизни и в силу которого в мире действительно совершается нечто существенное - именно возрождение самой внутренней его ткани, рассеяние сил зла и наполнение мира силами добра. Это дело - возможно вообще только потому, что оно совсем не есть просто человеческое дело. Человеку здесь принадлежит только работа по уготовлению почвы, произрастание же совершается самим Богом. Богочеловеческий процесс, в котором только соучаствует человек и именно потому в нем может осуществиться утверждение человеческой жизни в ее подлинном смысле.
Понимание смысла жизни кроется в понимании вечность, в утвержденности в нее. Вокруг нас везде проступает вечное начало, мы соприкасаемся с ним, через труд, нашу жизнь, значит, мы можем рассчитывать на постижении смысла жизни. Единственное дело, осмысляющее жизнь и потому имеющее для человека абсолютный смысл, есть не что иное, как действенное соучастие в Богочеловеческой жизни. И мы понимаем слова спасителя на вопрос “что нам делать?”, отвечающего: “Вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, кого Он послал”. Когда человек отдает свою жизнь как средство для чего-либо частного, в чем бы оно ни заключалось, когда он служит какой-либо предполагаемой абсолютной цели, которая сама не имеет отношения к его собственной жизни, тогда он неминуемо становится рабом и теряет смысл своей жизни. И лишь когда он отдает себя служению тому, что есть вечная основа и источник его собственной жизни, он обретает смысл жизни.
Подведя итог, можно сказать, что в любом человеке должно быть моральное равновесие, т.е. внешнее делание, которое является производным от духовного, должно быть на своем месте, а силы духа на своем. Духовные силы, укрепляются и питаются изнутри человека, чтобы изливаться наружу, это и есть тот самый живой свет, который просвещает каждого человека – это Христос – наша истина и жизнь – наш смысл жизни.
Итак, по мнению С. Л. Франка, обожение человека – это единственно возможный путь к поиску смысла жизни. Цель человеческой жизни, вообще, одна - осуществление самой жизни во всей всеобъемлющей полноте, глубине и гармонии и свободе ее Божественной первоосновы.
С.Л.Франк – знаменитый философ, но я не могу согласиться с некоторыми моментами данной работы. Автор говорит, что для определения смысла жизни необходимы два условия, и все они затрагивают Бога, и в то же время в начале своей работы он говорит о том, что эта книга как для верующих, так и для атеистов. Что же тогда делать им? у них получается жизнь бессмысленна? Но они ведь такие, же люди, как и все, и они тоже хотят познать то, что хочет любой человек. Одно другому противоречит. Кроме того он говорит что он не богослов, но его работа основана на широкой религиозной базе, поскольку некоторые части его работы больше похоже на проповедь, нежели на философский текст.
Есть еще один момент, с которым я позволю себе не согласиться. Автор утверждает, что жизнь человека, строящего “светлое будущее” для людей, но самого этого будущего не увидящего, - также лишена всякого смысла. Он говорит, что людей, принимавших участие в приближении блаженства, мира добра и разума, но уже не способных (по времени) стать его участниками, можно сравнить с навозом, служащим для удобрения и тем содействующим будущему урожаю.
Так что получается наши родители и многие поколения до них, создавая для нас лучшие условия жизни, проживают жизнь бессмысленно?? Вот если взять грядущие выборы, многие пойдут голосовать, будут делать осмысленный выбор нового правительства. Каждый считает, что какая-то из партий наиболее близка ему, и что он обеспечит для себя и своих детей наилучшую жизнь. Разве это можно назвать бессмысленным? Я так не считаю, для меня смысл жизни - прожить свою жизнь, не пожалев ни об одном дне. Чтобы дети и внуки (а если повезет и правнуки), вспоминали обо мне, чтобы оставить что-то полезное и нужное на земле. Пусть это будет что-то не сильно важное, но то, что напомнит именно обо мне. И я думаю еще многие, и многие люди думают, так же как и я. Ведь всем нам нужно от жизни вполне определенную вещь – счастья, пусть мимолетные его мгновенья, зато так они ценнее. А в первую очередь это внутреннее состояние души человека, именно поэтому я согласна с автором, что все внешние человеческие дела опираются на дела внутренние - на осмысление жизни через духовное делание, через взращивание в себе сил добра и правды, но я не совсем уверена, что для познания истины и добра нужно постоянно молиться, как утверждает автор.
Конечно, мое скептическое отношение к данной работе С.Л.Франка не может встать в одну линию с критиками того времени, но и согласится полностью со всеми его убеждениями я не могу. С.Л. Франк – великий философ своего времени, но с моей точки зрения, в его работе не все так правильно и верно.
ПРОРОК
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он:
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он,
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И бога глас ко мне воззвал:
"Востань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей."
Анализ стихотворения А.С. Пушкина «Пророк»
Это стихотворение было написано А.С. Пушкиным в 1826 г. Это стихотворение философское, в нем автор рассуждает о предназначении поэта.
Первое, что бросается в глаза, - во всем стихотворении нет и намека на чистые учения любви и правды, на требования отличительной проповеди. Пушкин указывает на то, что вся истина есть в каждом человеке, ее нужно только разбудить.
У Александра Сергеевича пророк – это поэт, т.е. посланник Бога на земле, выполняющий определенную миссию. Этот пророк будет «глаголом» жечь «сердца людей». Именно «сердца», а не на умы.
С появлением шестикрылого серафима начинается духовное перерождение человека:
Моих зениц коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он, -
И их наполнил шум и звон.
Человек получает качества древнего мира природы. Более того, серафим избавляет человека от его греховной сути, но это сопровождалось муками и страданиями, потому что только страдание может привести человека к духовному очищению:
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстную водвигнул.
Чтобы стать пророком, нужно отрешиться от окружающего мира, от страха и быта, таким и становится поэт. Он погружается в себя, от творчества его не должно ничего отвлекать. Я считаю, именно поэтому Пушкин пишет:
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился
Герой получает все необходимые качества пророка, но остается в бездействии, ему не хватает самого главного – цели.
Темой стихотворения является проблема предназначения поэта и поэзии. Истинный поэт – это человек, наделенный возможностью проникать в загадочные глубины окружающего мира. Глазам его открыта тайна бытия, слух его необычайно чуток, а цель его определена Богом.
Семён Франк
О смысле жизни
Предисловие
Предлагаемая книжка, уже давно задуманная, образует как бы естественное продолжение выпущенной мною в 1924 году книжки "Крушение кумиров". Она составлена в ответ на неоднократные указания друзей и единомышленников о необходимости такого продолжения, которое раскрыло бы положительное содержание тех идей, которые преимущественно в форме критики господствующих предубеждений были изложены в "Крушении кумиров". И эта вторая книжка, подобно первой, будучи выражением личных верований автора, выросла в связи с беседами и спорами, которые пришлось вести в кругу русского студенческого христианского движения. Она предлагается поэтому в первую очередь вниманию молодых участников этого движения и вообще русской молодёжи за границей.
1. В ступление
Имеет ли жизнь вообще смысл, и если да - то какой именно? В чём смысл жизни? Или жизнь есть просто бессмыслица, бессмысленный, никчёмный процесс естественного рождения, расцветания, созревания, увядания и смерти человека, как всякого другого органического существа? Те мечты о добре и правде, о духовной значительности и осмысленности жизни, которые уже с отроческих лет волнуют нашу душу и заставляют нас думать, что мы родились не "даром", что мы призваны осуществить в мире что-то великое и решающее и тем самым осуществить и самих себя, дать творческий исход дремлющим в нас, скрытым от постороннего взора, но настойчиво требующим своего обнаружения духовным силам, образующим как бы истинное существо нашего "я", - эти мечты оправданы ли как-либо объективно, имеют ли какое-либо разумное основание, и если да - то какое? Или они просто - огоньки слепой страсти, вспыхивающие в живом существе по естественным законам его природы как стихийные влечения и томления, с помощью которых равнодушная природа совершает через наше посредство, обманывая и завлекая нас иллюзиями, своё бессмысленное, в вечном однообразии повторяющееся дело сохранения животной жизни в смене поколений? Человеческая жажда любви и счастья, слезы умиления перед красотой, - трепетная мысль о светлой радости, озаряющей и согревающей жизнь или, вернее, впервые осуществляющей подлинную жизнь, - есть ли для этого какая-либо твёрдая почва в бытии человека, или это - только отражение в воспалённом человеческом сознании той слепой и смутной страсти, которая владеет и насекомым, которая обманывает нас, употребляя как орудия для сохранения всё той же бессмысленной прозы жизни животной и обрекая нас за краткую мечту о высшей радости и духовной полноте расплачиваться пошлостью, скукой и томительной нуждой узкого, будничного, обывательского существования? А жажда подвига, самоотверженного служения добру, жажда гибели во имя великого и светлого дела - есть ли это нечто большее и более осмысленное, чем таинственная, но бессмысленная сила, которая гонит бабочку в огонь?
Эти, как обычно говорится, "проклятые" вопросы или, вернее, этот единый вопрос "о смысле жизни" волнует и мучает в глубине души каждого человека. Человек может на время, и даже на очень долгое время, совсем забыть о нём, погрузиться с головой или в будничные интересы сегодняшнего дня, в материальные заботы о сохранении жизни, о богатстве, довольстве и земных успехах, или в какие-либо сверхличные страсти и "дела" - в политику, борьбу партий и т. п., - но жизнь уже так устроена, что совсем и навсегда отмахнуться от него не может и самый тупой, заплывший жиром или духовно спящий человек: неустранимый факт приближения смерти и неизбежных её предвестников - старения и болезней, факт отмирания, скоропреходящего исчезновения, погружения в невозвратное прошлое всей нашей земной жизни со всей иллюзорной значительностью её интересов - этот факт есть для всякого человека грозное и неотвязное напоминание нерешённого, отложенного в сторону вопроса о смысле жизни. Этот вопрос - не "теоретический вопрос", не предмет праздной умственной игры; этот вопрос есть вопрос самой жизни, он так же страшен - и, собственно говоря, ещё гораздо более страшен, чем при тяжкой нужде вопрос о куске хлеба для утоления голода. Поистине, это есть вопрос о хлебе, который бы напитал нас, и воде, которая утолила бы нашу жажду. Чехов описывает где-то человека, который, всю жизнь живя будничными интересами в провинциальном городе, как все другие люди, лгал и притворялся, "играл роль" в "обществе", был занят "делами", погружен в мелкие интриги и заботы - и вдруг, неожиданно, однажды ночью, просыпается с тяжёлым сердцебиением и в холодном поту. Что случилось? Случилось что-то ужасное - жизнь прошла, и жизни не было, потому что не было и нет в ней смысла!
И всё-таки огромное большинство людей считает нужным отмахиваться от этого вопроса, прятаться от него и находить величайшую жизненную мудрость в такой "страусовой политике". Они называют это "принципиальным отказом" от попытки разрешить "неразрешимые метафизические вопросы", и они так умело обманывают и всех других, и самих себя, что не только для постороннего взора, но и для них самих их мука и неизбывное томление остаются незамеченными, быть может, до самого смертного часа. Этот приём воспитывания в себе и других забвения к самому важному, в конечном счёте, единственно важному вопросу жизни определён, однако, не одной только "страусовой политикой", желанием закрыть глаза, чтобы не видеть страшной истины. По-видимому, умение "устраиваться в жизни", добывать жизненные блага, утверждать и расширять свою позицию в жизненной борьбе обратно пропорционально вниманию, уделяемому вопросу о "смысле жизни". А так как это умение, в силу животной природы человека и определяемого им "здравого рассудка", представляется самым важным и первым по настоятельности делом, то в его интересах и совершается это задавливание в глубокие низины бессознательности тревожного недоумения о смысле жизни. И чем спокойнее, чем более размерена и упорядочена внешняя жизнь, чем более она занята текущими земными интересами и имеет удачу в их осуществлении, тем глубже та душевная могила, в которой похоронен вопрос о смысле жизни. Поэтому мы, например, видим, что средний европеец, типичный западноевропейский "буржуа" (не в экономическом, а в духовном смысле слова) как будто совсем не интересуется более этим вопросом, и потому перестал и нуждаться в религии, которая одна только даёт на него ответ. Мы, русские, отчасти по своей натуре, отчасти, вероятно, по неустроенности и неналаженности нашей внешней, гражданской, бытовой и общественной жизни, и в прежние, "благополучные" времена отличались от западных европейцев тем, что больше мучились вопросом о смысле жизни, - или более открыто мучились им, более признавались в своих мучениях. Однако теперь, оглядываясь назад, на наше сталь недавнее и столь далёкое от нас прошлое, мы должны сознаться, что и мы тогда в значительной мере "заплыли жиром" и не видели - не хотели или не могли видеть - истинного лица жизни и потому и мало заботились об его разгадке.
С. Л. Франк “О смысле жизни”.
Введение.
Не думаю, что введение у меня получится длинным. Основная заповедь журналиста гласит: “Никогда не говори в начале материала о том, что хочешь сказать в конце”, поэтому выведу лишь несколько пунктов, объясняющих мой выбор.
Философский трактат С. Л. Франка “О смысле жизни” привлек мое внимание тем, что он затрагивает особенно актуальные в наше время вопросы - вопросы религии. “Плодящиеся” по всей стране секты и церкви говорят о беспрестанном интересе людей, стремящихся в своем поиске к познанию истины, стремящихся ответить на извечный вопрос русских “Что делать?”. Поэтому особенный интерес может вызвать этот трактат как у верующих людей, лишний раз удостоверившихся в правильности своего религиозного выбора, так и у атеистов, почерпнувших пищу для ума и доводы для антирелигиозных споров.
Лично для меня вопрос веры и религии до сих пор остается весьма размытым и спорным, потому я и использую возможность не только высказать свою личную точку зрения, но и попытаться переосмыслить религиозные рамки и догмы, а также найти в них что-то новое.
Семен Людвигович Франк может быть признан одним из самых глубоких мыслителей недалекого прошлого нашей страны. Как отмечал Ф. А. Степун, это “быть может, наиболее значительный русский мыслитель рубежа двух столетий и первых десятилетий ХХ века”. С. Л. Франк продолжил традицию фундаментального исследования мировоззренческих проблем, уже сложившуюся в российской философии и представленной трудами В. С. Соловьева, Л. М. Лопатина и др. Идея Всеединства, широко развитая В. С. Соловьевым, нашла в лице С. Л. Франка своего достойного последователя.
Рассматриваемая работа “О смысле жизни” была написана автором в 1925 году; по словам самого С. Л. Франка, она выросла в связи с беседами и спорами, которые пришлось вести в кругу русского студенческого христианского движения, поэтому в первую очередь она предлагается вниманию молодежи. Этим определен и стиль работы: автор попытался свои религиозно-философские идеи выразить в возможно простой и общедоступной форме.
Рискну предположить, что данная работа является философским трактатом, где автор самым непосредственным образом выражает свои личные верования, свою точку зрения на поставленную им проблему. Основная тема работы: “Имеет ли жизнь вообще смысл, и если да - то какой именно?” Автор излагает свое мнение, приводя довольно убедительные аргументы, однако не призывая при этом разделить его точку зрения. Он лишь высказывает свое мнение, вовлекая читателя в решение вопроса, который мучает в глубине души каждого человека.
Нет смысла говорить, насколько важен этот вопрос в жизни любого человека, по словам Франка, “этот вопрос есть вопрос самой жизни, он еще более страшен, чем при тяжкой нужде вопрос о куске хлеба для утоления голода, поэтому, полагаю, необходимо приступить непосредственно к изложению мнения автора, в чем он видит смысл жизни.
Издавна русский интеллигент привык вопрос о “смысле жизни” ставить в форме “что делать?” Жизнь, так как она непосредственно течет, определяемая стихийными силами, бессмысленна; что нужно сделать, как наладить жизнь, чтобы она стала осмысленной, каково то единственное, общее для всех людей дело, которым осмысляется жизнь и через участие в котором впервые она может приобрести смысл? Автор отмечает, что на самом деле вера в смысл жизни, обретаемый через соучастие в великом общем деле для спасения мира, необоснованна. Если жизнь так, как она непосредственно есть, насквозь бессмысленна, то откуда в ней могут взяться силы для внутреннего самоисправления, для уничтожения этой бессмысленности? Очевидно, что в осуществление мирового спасения вторгается нечто новое, иное, постороннее эмпирической природе жизни начало, которое вторгается в нее и ее исправляет. Это начало - осознанно или бессознательно - человек, его стремление к совершенству, к идеалу.
Допустим, что мечта о всеобщем спасении, об установлении в мире царства добра, разума и правды осуществима человеческими силами и что мы можем уже теперь участвовать в его подготовлении. Тогда возникает вопрос: освобождает ли нас от бессмысленности жизни, дарует ли нашей жизни смысле грядущее наступление этого идеала и наше участие в его осуществлении? Некогда в будущем все люди будут счастливы, добры и разумны, ну а весь неисчислимый ряд людских поколений, уже сошедших в могилу и мы сами, для чего живет? Для подготовки этого грядущего блаженства? Но ведь они сами уже не будут его участниками, их жизнь прошла или проходит без соучастия в нем - или же она оправданна и осмысленна? Если мы верим в смысл жизни и хотим его обрести, это означает, что мы предполагаем найти в нашей жизни какую-то ей самой присущей ценность или цель, а не только средство для чего-то другого. Жизнь подъяремного раба, конечно, осмысленна для рабовладельца, который употребляет его как рабочий скот, как орудие своего обогащения; но как жизнь для самого раба, носителя и субъекта живого самосознания, она, очевидно, абсолютно бессмысленна, ибо целиком отдана служению цели, которая сама в состав этой жизни не входит и в ней не участвует.
Думая о жизни и ее смысле, мы должны сознавать жизнь как единое целое. Вся мировая жизнь в целом и наша собственная краткая жизнь - не как случайный отрывок, а как нечто слитое в единство со всей мировой жизнью. “Смысл жизни” - есть ли он в действительности, или его нет - должен мыслиться как некое вечное начало; все, что совершается во времени, все, что возникает и исчезает, будучи частью ее смысла. Всякое дело, которое делает человек, есть нечто производное от человека, его жизни, его духовной природы: смысл же человеческой жизни должен быть чем-то, на что человек опирается, что служит единой, неизменной, прочной основой его бытия. Все дела человека и человечества - и те, которые он сам считает великими, и то, в котором он усматривает единственное и величайшее свое дело, - ничтожны и суетны, если он сам ничтожен, если его жизнь, по существу, не имеет смысла, если он не укоренен в некой превышающей его и не чем сотворенной радушной почве. И потому, хотя смысл жизни и осмысливает человеческие дела, но наоборот, никакое дело не может осмыслить само по себе человеческой жизни.
Единственная религиозно оправданная и неиллюзорная постановка вопроса “что делать?” сводится не к вопросу, как мне спасти мир, а к вопросу, как мне приобщиться к началу, в котором залог спасения жизни. В Евангелии ответы, даваемые не этот вопрос, подчеркивают, что “дело”, которое может привести к цели, не имеет ничего общего с какими-либо внешними человеческими делами, а сводятся всецело к делу “внутреннего перерождения человека через самоотречение, покаяние и веру”. Итак, автор говорит, что вопрос “что делать?” значит: “Как жить, чтобы осмыслить и через то незыблемо утвердить свою жизнь?” Другими словами, не через какое-либо особое человеческое дело преодолевается бессмысленность жизни и вносится в нее жизнь, а единственное человеческое дело только в том и состоит, чтобы вне всяких частных, земных дел искать и найти смысл жизни.
Чтобы быть осмысленной, наша жизнь - вопреки поклонников “жизни для жизни”, и в согласии с требованием нашей души - должна быть служением абсолютному и высшему благу, есть вместе с тем не потеря, а утверждение и обогащение самой себя, когда она есть служение абсолютному благу, которое есть благо и для меня самого. Или, иначе говоря, абсолютным, в смысле совершенной бесспорности мы можем признать только такое благо, которое есть одновременно и самодавлеющее, превышающее все мои личные интересы благо, и благо для меня.
Жизнь наша осмысляется, поскольку она есть разумный путь к цели или путь к разумной высшей цели, иначе она есть бессмысленное блуждание. Но таким истинным путем для нашей жизни может быть лишь то, что вместе с тем само есть и жизнь и Истина. “Аз есмь путь, истина и жизнь”.
Итак, для того чтобы жизнь имела смысл, необходимы 2 условия: существование Бога и наша собственная причастность ему, достижимость для нас жизни в Боге или божественной жизни. И необходимо, во-вторых, чтобы мы сами, несмотря на все наше бессилие, на слепоту и губительность наших страстей, на случайность и краткосрочность нашей жизни, были не только творениями Бога, не только его “рабами”, исполняющими Его волю только для него, подневольно, но и свободными участниками и причастниками самой божественной жизни, так, чтобы служа ему, мы в этом служении не угашали и не изнуряли своей собственной жизни, а, напротив, ее утверждали, обогащали и просветляли. Это служение должно быть истинным хлебом насущным и истинной водой, утоляющей нас. Более того: только в этом случае мы для себя самих обретаем смысл жизни, если, служа Ему, мы, как сыновья и наследники домохозяина, служим в нашем собственном деле, если его жизнь, свет, вечность и блаженство может стать и нашим, если наша жизнь может стать божественной и мы сами можем стать “богами”, “обожиться”. Мы должны иметь возможность преодолеть всеобессмысливающую смерть, слепоту и раздражающее волнение наших слепых страстей, все слепые и злые силы бессмысленной мировой жизни, подавляющие нас или захватывающие в плен, для того, чтобы найти этот истинный жизненный путь, который есть для нас и истинная Жизнь и подлинная живая истина.
Точнее говоря, в вере, как искании и усмотрении смысла жизни, есть две стороны, неразрывно связанные между собою, - сторона теоретическая и практическая; искомое “осмысление” жизни есть, с одной стороны, усмотрение, нахождение смысла жизни, и с другой стороны, его действенное созидание, волевое усилие, которым оно “восхищается”. Теоретическая сторона осмысления жизни заключается в том, что, усмотрев истинное бытие и его глубочайшее, подлинное средоточие, мы тем самым имеем жизнь как подлинное целое, как осмысленное единство и потому понимаем осмысленность того, что раньше было бессмысленным, будучи лишь клочком и обрывком.
Рядом с этим теоретическим осмыслением жизни идет другая сторона нашего духовного перевоспитания и углубления, которую можно назвать практическим осмыслением жизни, действенным утверждением в ней смысла и уничтожением ее бессмыслия.
Что попытка осмыслить мир и жизнь осуществима лишь через отрешение от мира в смысле превозмогания его притязания иметь самодавлеющее и абсолютное значение, через утверждение себя в сверхмирной, вечной и истинно всеобъемлющей основе бытия - есть просто самоочевидная истина, имеющая в области духовного знания значение элементарной аксиомы, без знания которой человек просто безграмотен.
Истинная жизнь есть жизнь во всеобъемлющем единстве, неустанное служение абсолютному целому; мы все подлинно обретаем себя и свою жизнь, когда жертвуем собой и своей эмпирической отъединенностью и замкнутостью и укрепляем все свое существо в ином - в Боге, как первоисточнике всяческой жизни. Но тем самым мы глубочайшим онтологическим образом связываем себя со всем живущим на земле, и прежде всего - с нашими ближними и их судьбой. Человеческая личность как бы снаружи замкнута и отделена от других существ; изнутри же, в своих глубинах, она сообщается со всеми ними, слита с ними в первичном единстве. Поэтому чем глубже человек уходит во внутрь, тем более он расширяется и обретает естественную и необходимую связь со всеми остальными людьми, со всей мировой жизнью в целом.
Мы рвемся воевать со злом, организовывать нашу жизнь, делать настоящее “практическое” дело: и мы забываем, что для этого нужны прежде всего силы добра, которые нужно уметь взрастить и накопить в себе. Религиозное, внутреннее делание, молитва, аскетическая борьба с самим собой есть такой неприметный труд человеческой жизни, закладывающий самый ее фундамент. Это есть основное, первичное, единственное подлинно производительное человеческое дело. Все человечески стремления в конечном счете, в последнем своем существе суть стремления к жизни, к полноте удовлетворенности, к обретению света и подлинности бытия. Но именно поэтому все внешние человеческие дела, все способы внешнего устроения и упорядочения жизни опираются на внутреннее дело - на осмысление жизни через духовное делание, через взращивание в себе сил добра и правды, через действенное вживание человека в первоисточник жизни - Бога.
Таково то единственное, великое дело, с помощью которого мы действенно осуществляем смысл жизни и в силу которого в мире действительно совершается нечто существенное - именно возрождение самой внутренней его ткани, рассеяние сил зла и наполнение мира силами добра. Это дело - подлинно метафизическое дело - возможно вообще только потому, что оно совсем не есть просто человеческое дело. Человеку здесь принадлежит только работа по уготовлению почвы, произрастание же совершается самим Богом. Это есть метафизический, Богочеловеческий процесс, в котором только соучаствует человек и именно потому в нем может осуществиться утверждение человеческой жизни в ее подлинном смысле.
Смысл жизни - в ее утвержденности в вечном, он осуществляется, когда в нас и вокруг нас проступает вечное начало, он требует погружения жизни в это вечное начало. Лишь поскольку наша жизнь и труд соприкасается с вечным, живет в нем, проникается им, мы можем рассчитывать вообще на достижение смысла жизни. Единственное дело, осмысляющее жизнь и потому имеющее для человека абсолютный смысл, есть ничто иное, как действенное соучастие в Богочеловеческой жизни. И мы понимаем слова спасителя на вопрос “что нам делать?”, отвечающего: “Вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, кого Он послал”.
Возвращаясь назад нашей постановке вопроса о смысле жизни, мы должны вспомнить то, что уже достигнуто. Когда человек отдает свою жизнь как средство для чего-либо частного, в чем бы оно не заключалось, когда он служит какой-либо предполагаемой абсолютной цели, которая сама не имеет отношения к его собственной жизни, к интимному и основному запросу его духа, к его потребности найти самого себя в последнем удовлетворении, в вечном свете и покое совершенной полноты, тогда он неминуемо становится рабом и теряет смысл своей жизни. И лишь когда он отдает себя служению тому, что есть вечная основа и источник его собственной жизни, он обретает смысл жизни. Поэтому всякое иное служение оправдано в той мере, в которой оно само косвенно соучаствует в этом единственном подлинном служении Истине, истинной жизни.
Таким образом, внешнее, мирское делание, будучи производным от основного, духовного делания и им только и осмысляясь, должно стоять в нашей общей духовной жизни на надлежащем ему месте, чтобы не было опрокинуто нормальное духовное равновесие. Силы духа, укрепленные и питаемые изнутри, должны свободно изливаться наружу, ибо вера без дел мертва, свет, идущий из глубины, должен озарять тьму вовне. Но силы духа не должны идти в услужение силам мира, и тьма не должна заглушать вечного Света.
Это и есть ведь тот живой Свет, который просвещает всякого человека, приходящего в мир - это сам Богочеловек Христос, который есть для нас “путь, истина и жизнь” и который именно потому есть вечный и нерушимый смысл нашей жизни.
Итак, по мнению С. Л. Франка, общественная жизнь имеет своим единственным, конечным назначением осуществление своей истинной онтологической природы во всей ее конкретной полноте, т. е. “обожение человека, возможно более полное воплощение в совместной человеческой жизни всей полноты Божественной правды. Цель человеческой жизни, вообще, одна - осуществление самой жизни во всей всеобъемлющей полноте, глубине и гармонии и свободе ее Божественной первоосновы.
С. Л. Франк - знаменитый философ, мыслитель, гуманист, но я позволю себе немного усомниться в верности данной им оценки смысла человеческой жизни. Сам автор говорил, что он не богослов, а свободный философ, однако некоторые части его работы больше похожи на проповедь, произносимую священником с целью увеличения своей паствы. Эта работа, на мой взгляд, философский трактат, но основывающийся на мощной религиозной базе. П. Алексеев, оценивая работы Франка, утверждает, что за его “религиозной философией” однозначно стоит философия. Не думаю, что студент-второкурсник (т.е. я) смог бы поспорить с маститыми критиками, но все-таки я допускаю возможность того, что данная работа может быть исключением из правил и все же основывается больше на религии, иначе чем объяснить утверждение автора, что смысл моей жизни - это Богочеловек Христос, который еще к тому же еще должен быть для меня “путем, истиной и жизнью”?
Было несколько моментов в работе, которые я не воспринял как “истину”. Так Франк говорит, что для того чтобы жизнь имела смысл, необходимы 2 условия: существование Бога и наша собственная причастность ему; и наше участие в самой божественной жизни. Этим утверждением он напрочь отрицает наличие небольшой в наше время (когда можно обращаться к вере) группы людей, называемой атеистами. А если он все же допускает, что таковые существуют, то значит его утверждение можно расценивать как то, что жизнь атеистов полностью лишена смысла, целей, ведь они отрицают существование Бога, следовательно, они не причастны никоим образом к Богу, не принимают участия в Божественной жизни, не посвящают свою жизнь служению Богу. Следуя определению смысла жизни, данного Франком, жизнь атеиста однозначно бессмысленна, но я позволю себе не согласиться с этим.
Для меня смысл жизни заключается в том, чтобы прожить отведенный мне срок так, чтобы не было потом мучительно больно за бесцельно растраченное время, прожить жизнь так, чтобы осталось после меня на земле что-то полезное. Нет, я не стремлюсь к тому, чтобы обо мне помнили миллионы человек (хотя это было бы тоже неплохо), вполне достаточно остаться жить в памяти детей, пусть кто-то вспомнит даже не меня, а само мое существование, восхищаясь посаженной мною рябиной.
Все это я веду к тому, что среди атеистов, например, много врачей, хирургов, т.е. людей, знающих физиологию, анатомию человека, для них в человеке не существует Бога, они знают, что физически он нигде присутствовать в человеке не может, но сколько человеческих жизней было спасено руками тех самых врачей-атеистов! Разве можно назвать бессмысленной жизнь человека, спасшего 1000 жизней или даже одну?!
Есть еще один момент, с которым я позволю себе не согласиться. Автор утверждает, что жизнь человека, строящего “светлое будущее” для людей, но самого этого будущего не увидящего, - также лишена всякого смысла. Он говорит, что людей, принимавших участие в приближении блаженства, мира добра и разума, но уже не способных (по времени) стать его участниками, можно сравнить с навозом, служащим для удобрения и тем содействующим будущему урожаю. Возможно, в наши дни приведенное ниже сравнение будет неуместным, но…
В 1917 году, когда голодный народ, усталые, измотанные войной солдаты поднимали мятеж, я не думаю, что они не видели смысла своей жизни. Он был - смысл заключался в уничтожении существующего строя в надежде на лучшую жизнь. Ошибкой было бы считать, что все, идущие на штурм Зимнего дворца, были молоды, полны сил и здоровья и смогли бы жить в новом государстве, где нет монархии. Много было и таких, которые знали, что семена, ими посеянные, пожнут дети, внуки, ради них они и шли к воротам Зимнего. Так разве можно называть их жизни бессмысленными, если главным для них было создание новых страны и общества во имя будущего своих детей? Рассматривая затронутый вопрос о событиях 1917 года, хочу провести, может быть не совсем уместную, аналогию: вера в Бога, о которой говорит Семен Людвигович, сродни вере, которую испытывали по отношению к большевикам рабочие.
Я понимаю, что моя речь не лишена доли гражданского пафоса, хотя, собственно, как и С. Л. Франк, я не принимаю революцию и ее последствий. Но, с другой стороны, не могу не восхищаться людьми, отказавшимися от всего во имя своей великой цели.
Я согласен с автором, что все внешние человеческие дела опираются на дела внутренние - на осмысление жизни через духовное делание, через взращивание в себе сил добра и правды, но я не совсем уверен, что для познания истины и добра нужно постоянно молиться, как утверждает автор, и быть аскетом.
Возможно, мое немного скептическое отношение к данной работе С. Л. Франка можно объяснить разницей в возрасте с автором, а, следовательно, и разницей во взглядах и оценке мира. Возможно, достигнув возраста того возраста, в коем Франк написал трактат “О смысле жизни”, я приду к иному пониманию смысла жизни. Но сейчас со всей самоуверенностью молодости я не позволю себе согласиться со всеми утверждениями знаменитого философа.
